Илья Сивков: “Независимость и равенство – две чудовищные обманки, которые портят жизнь людям много веков”
Мы поговорили с человеком, который излучает жизнелюбие и несмотря на врождённый ДЦП, добился большего, чем многие из нас.
Илья Сивков – востребованный программист. Он своими руками собрал орган у себя дома и играет на нём, занимается столярным делом, ходит в спортзал и способен проехать 20 километров в день на велосипеде. У Ильи потрясающая улыбка (ему просто невозможно не улыбнуться в ответ) и своя философия (он считает, что "лучше нужно делать не только для себя"). А ещё у Ильи ДЦП. Но вряд ли кому придёт в голову жалеть этого успешного парня. В преддверии главного праздника мы встретились и поговорили о детстве, силе, свободе, заботе и независимости, узнали, чем Илья гордится и чего желает всем нам на Новый год.
– Илья, какое у вас самое яркое воспоминание детства?
– У меня папа офицер, и мы жили в военном городке под Екатеринбургом до моих 14 лет. Это был продвинутый городок, не деревня: 36 хрущёвок, магазины, музыкальная школа, клуб, плюс какие-то военные учреждения. А вокруг гарнизона – лес. Там можно было просто гулять даже вечером – с родителями или одному, никто "опасный" там не ходил. Зато были всякие интересные для ребёнка "объекты": деревья, на которых висят тарзанки, или качели-колёса, старая военная техника, которая открывалась, можно было залезть туда и всё потрогать. Я не говорю уже о военных объектах, где всевозможного железа пруд пруди, например, "танковое кладбище", где стояла разобранная бронетехника. К сожалению, физическое состояние не позволяло мне полностью использовать все эти возможности, но до чего-то я мог добраться, и, пожалуй, это то, что отличает моё детство от детства городских детей. Ярче всего запомнилось не какое-то событие, а вот это ощущение жизни в военном городке, где все друг друга знают, никто никого не боится. Детство у меня ассоциируется именно с этим.
– Вы ощущали себя особенным ребёнком?
– Да, как бы я ни старался этого не делать, но, когда все бегут, а ты не успеваешь, естественно, замечаешь, что есть разница. Я был особняком и крутился вокруг взрослых: родителей, их знакомых, учителей. Постоянное общение с ними предопределило некое ускоренное развитие и отделило мои интересы от интересов сверстников. Таким образом, кроме физических различий, скажем, по скорости бега и ловкости движений, было, и остаётся, кстати, ещё разделение по развитию, скорее не по скорости, а по направлению. У меня оно шло своим путём, что затрудняло поиск общих интересов со сверстниками.
– Что давалось труднее всего, а что наоборот легче?
– Интеллектуальное – легче, физическое – труднее. В первом классе я увлёкся химией, благо, мама работала в школе и могла принести мне учебник. А ещё трёхтомник по физике. Я не всё понимал, хотя потом выяснилось, что понимал хорошо. Вот такое у меня было чтение. А художественную литературу я читал только по программе.
– Когда вы решили стать именно математиком, программистом?
– Это стало ясно к 8-9 классу. Летом после 8 класса мне купили первую книжку по программированию, и с тех пор процесс идёт.
– Сейчас ваша профессия даёт вам какую-то свободу?
– Материальную без сомнения. У айтишников очень хорошая материальная база, поэтому все сейчас стремятся "войти в ай ти". Такая вот игра слов. Один важный момент: когда люди (я их называю "войтишники") приходят в эту сферу с другим образованием, другой базой, не математической, не инженерной, они что-то делают, но получается чаще печально. Вообще плохо, когда все стремятся в одну область. Москва страдает от того, что все стремятся туда, и сфера IT тоже. Не только программирование, но также аналитика, дизайн и менеджмент проектов – это сложные сферы, которые требуют знаний из смежных областей, а иногда даже несмежных. Это тяжёлый интеллектуальный труд, часто ненормированный по времени, особенно когда у заказчиков совершенно другие часовые пояса. Мы вовсе не сидим с ноутбуком под пальмами на Гавайях, это те ещё галеры.
– Помимо IT вы много чем занимаетесь: музыкой, спортом, столярным делом. Что вам дают эти увлечения и почему вы выбрали именно их?
– Они дают разнообразие, ощущение себя человеком. Потому что, когда ты работаешь только за компьютером ты перестаёшь себя чувствовать, как что-то "антропоморфное", перетекаешь в виртуальный мир и прирастаешь к клавиатуре. А когда ты что-то делаешь руками или ногами, если говорить об игре на органе или езде на велосипеде, ты как-то переключаешься. Как бы ты ни любил свою работу, на ней не надо зацикливаться, потому что это просто утомляет. Нужно делать что-то другое, желательно не требующее значительных интеллектуальных усилий.
– Это помогает как-то улучшить физическое состояние?
– Да, чем больше я двигаюсь разными способами, тем лучше у меня это получается. Количество и разнообразие движений, работа руками напрямую и положительно влияют на моё физическое состояние.
– Вы считаете себя сильным человеком и что такое, по-вашему, сила?
– Сильным, пожалуй, да. Кстати, физически в том числе, благодаря 19 годам хождения в спортзал. А что касается силы в моральном, духовном плане, она тоже есть, по крайней мере, другие так говорят.
Сила – это способность преодолевать трудности.
– Какой бы суперсилой вы хотели обладать?
– Я бы хотел научиться не разочаровываться в людях. Это была бы та ещё суперсила, очень правильная и нужная. Когда натыкаешься на одного, на другого, на третьего, кто причинит боль или обидит, начинаешь проецировать разочарование на всех, не ожидаешь от людей чего-то хорошего. Это страшно мешает, и мне очень жаль, что со мной это происходит.
– Как вы считаете свобода должна быть от чего-то или для чего-то?
– Для чего-то. Я бы тут вспомнил одно из моих любимых изречений. Чем мастер отличается от подмастерья? Подмастерье знает как, мастер знает зачем. Так вот "как" – это свобода от чего-то, а "зачем" – свобода для чего-то.
– А лично ваша свобода для чего?
– Во-первых, моя свобода для того, чтобы отдать некий долг тем людям, благодаря которым она у меня есть: родители, бабушка, врачи, с которыми мне очень повезло, массажистке, которая меня массировала с трёх месяцев до трёх лет, учителям всех школ, младшей, средней, высшей. Все они вложили в меня труд, это то, с чего начинается моя мотивация. Этот труд уже вложен, я не могу просто так спустить его в никуда, это нужно отработать, развить и приумножить. А на этом уже вырастают свои, как у нас в программировании говорят, "хотелки", свои амбиции. В конце концов нужно что-то делать, иначе скучно.
– Какие у вас отношения с вашими родными и что для вас забота?
– Это процесс прежде всего интеллектуальный. Одно из близких мне убеждений говорит о том, что забота – это ставить себя на место того человека, с которым ты взаимодействуешь. Потому что тогда ты никогда не сделаешь ему плохо. Когда это действительно забота о ком-то, а не любование собой, это стремление сделать всё лучшее для человека.
– Ваши родители заботятся о вас?
– Да! Конечно. Мне с родителями повезло, они стремятся сделать так, как хорошо мне.
– Вам важно быть независимым?
– Скорее, не очень. Что значит это слово? Мы все от кого-то зависим и от чего-то: от техники, наличия электричества в розетке, интернета в оптоволокне, от еды, от воздуха. Мне кажется, независимость – это такая химера, плохая идея, выдумка, что-то, что никогда не может быть достигнуто. Так же, как и равенство, потому что мы все разные. Это две чудовищные обманки, которые портят людям жизнь уже много веков.
– Что дарит вам самую большую радость и что делает счастливым? И различаете ли вы эти понятия?
– Радость – это некое событие, а счастье – форма бытия, состояние, существующее достаточно долго. Что интересно, по-польски "счастье" – "роскошь", во многих славянских языках – "доля", а на каком-то языке – "радость". Во многом это одно и то же.
Для меня самое большое счастье – это когда я делаю что-то полезное для других людей и вижу, что оно живёт после того, как я это сделал. Это даёт мне осознание своей полноценности. Это ведь тоже форма отдачи долгов, о которой я уже говорил. Тебя этому научили, дали возможность освоить какую-то профессию, усвоить знания, и сейчас ты отдаёшь это не учителям, а другим людям.
– Чем из ваших достижений вы гордитесь?
– Я горжусь тем, как я овладел профессией, тем, что научился играть на органе, потому что, даже не учитывая ДЦП, это нестандартный навык и здоровому человеку дающийся сложно. И он, кстати, интеллектуальный. Хотя что, вообще, в этой жизни процесс не интеллектуальный? Это интересный вопрос. Пожалуй, только жевание еды.
Достижениями в спорте я, скорее, не горжусь, потому что это нечто прикладное и во многом вынужденное. Когда выбора нет, это не достижение, а как таблетки такие специальные. Если я долго не хожу в спортзал, движения ухудшаются. Какого-то особого кайфа от того, что я там делаю, честно скажу, я не получаю. Это просто опыт.
– Какие у вас мечты, планы на будущее, может быть, на 2023 год?
– В свете событий последней пары лет вопрос о планах напоминает издёвку. Поживём – увидим. У меня с мечтами и планами всегда было туго, но есть задачи, которые нужно решать и которые приносят какой-то результат.
– Какими чертами, на ваш взгляд, должен обладать хороший человек?
– Он должен предсказывать последствия того, что он делает. Не в каком-то прорицательском смысле, а в том, что многое мы на самом деле в состоянии предвидеть. Нужно думать о том, что будет, если я сделаю вот так и вот так, и какой из возможных исходов будет лучше. А вот если говорить о том, что такое "лучше", вернёмся к тому, что надо уметь себя ставить на место людей, с которыми ты взаимодействуешь. Лучше нужно делать не только для себя. Пожалуй, должны присутствовать именно эти два умения. А если говорить об эрудиции, складе характера и так далее, здесь допустимы уже любые варианты. Всякие люди нужны, и спокойные, и импульсивные, и глубоко интеллектуальные, и простые. Всё важно.
– Что главное в жизни?
– Наверное, сама жизнь.
– Пожелайте что-нибудь нашим читателям в новом году.
– Пусть им будет лучше, чем они того ожидают.
Фото: Елизавета Медведева