Нельзя просто так взять и вписать творчество в городское пространство. Сначала нужно пройти квест с согласованием, подружиться с общественным мнением или остаться в зоне культурного вандализма.
Претендуя на звание культурной столицы в 2026 году, город загодя повернулся в сторону уличного искусства, которое здесь признавалось не всегда. Проходит масштабный граффити-проект "Омск, ты просто космос!", готовится фестиваль медиаинсталляций "Ом фест", очень своевременны оказались привозные междисциплинарные лаборатории "Выход в город".
По итогам этих исследований художники из Омска, Томска, Новосибирска и Петербурга представили 17 работ, вызывающих горожанина на диалог. Ну как можно промолчать в перформансе с настоящими съедобными пельмешками? Или не погладить ковёр? Ещё одна работа, на которую можно смотреть почти бесконечно, если не закружится голова, посвящена основоположнику футуризма Давиду Бурлюку. Он тоже будоражил местную публику, когда в 1919 году жил в Омске.
— Давид Бурлюк такой же жулик, как и Антон Сорокин. Оба мы действуем гипнозом. Никакого нового искусства нет, это мне сам Давид Бурлюк говорил, а так мы очищаем у вас карманы от денег, потому что вы глупы, как бараны. Собрав с вас деньги, Бурлюк может отдохнуть и рисовать настоящие картины, а вы, раскупившие цветные кляксы, радуетесь: вот знаменитость, Давид Бурлюк рисовал, десять рублей платил, а мой трёхлетний сын так же рисует, — заявлял о Бурлюке "диктатор сибирских писателей" Антон Сорокин, как он сам себя называл, обожая всячески эпатировать общество.
На самом деле эстетствующие скандалисты были дружны, а лаборатории призваны объединить современные художественные практики с городской средой и подарить немного любви к Омску.
Любовь по разрешению
Целью проекта является буквальный выход в город, в котором существует миллион разных людей и институций. Художников намеренно приглашали из разных регионов. В течение мая-июня они узнавали (или заново открывали для себя) Омск, общались с местным культурным комьюнити, официальным и андеграундым, а затем удалённо прорабатывали свои арт-проекты.
— Когда ты внутри, в какой-то момент перестаёшь любить свой город, глаз замыливается. В течение, допустим, 20 лет ты знаешь, что всё плохо, и не видишь, как что-то поменялось. Другой взгляд человека, который влюбился в какие-то трещинки, даёт возможность эти трещинки принять, — пояснила в разговоре с "Омск Здесь" куратор и автор лабораторий Лиза Савина. Она много лет выступает продюсером проектов в области культуры, преподаёт в Санкт-Петербургской школе дизайна Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики".
Лаборатории, которые поддержал грантом Московский музей современного искусства, работают всего с тремя городами — Архангельском, Самарой и Омском. К последнему куратор подбиралась 3-4 раза: любовь к городу есть, идеи есть, но всё время что-то не складывалось, хотя очень хотелось. В течение примерно пяти последних лет Савина не раз бывала в Омске, успела пешком дойти до "Беднотауна" Дамира Муратова и погулять по частному сектору в поисках сокровищ деревянной архитектуры. Пришло время что-то реализовать.
Это тоже часть лабораторий. Под скамейкой, установленной омскими активистами на месте, где могла видеться Соня Мармеладова и Родион Раскольников в "Преступлении и наказании" Ф. М. Достоевского, находился аудиопроигрыватель с рассуждениями о том, что же такое красота
— Любой подобный проект — это всегда большое количество согласований и предварительной работы. Когда ты работаешь с городом, примерно знаешь, как это происходит, получаешь разрешения. Хотя у меня есть фантастический петербургский опыт: в прошлом году мы делали проект на Конногвардейском бульваре, всё было согласовано, начали монтаж, и тут навстречу нам пришёл Ленсвет, заявив, что они меняют опоры освещения. Всегда есть риск. И надо готовить художника, чтобы он понимал это, чтобы не было стресса. Нужно быть очень гибким <…>. В Омске у нас состоялся очень хороший приём благодаря продюсеру Ире Прохоровой (занималась "Проектом М" в метропереходе, — прим. ред.), нас поддержали городские музеи, профильные ведомства. Это половина дела.
Но даже под эгидой масштабного, заранее согласованного проекта приходится подстраиваться под обстоятельства. Например, работа "Ковры" Матвея Фатеева из Томска, отсылающая к крестинским орнаментам, предполагалась на полу метроперехода. Коррективы внёс грядущий ремонт. Поэтому, чтобы найти арт-объект, нужно чаще смотреть вверх.
В Омске, как добавила Савина, готовы оставить арт-объекты на своих местах, пока те не станут жертвами вандализма в классическом понимании, а затем пристроить сохранившиеся работы в музеи и школы искусств. Одну из работ — коврик, тоже сплетённый в традиционной технике села Крестики, — уже не найти: художница из Омска Ася Фрикель опасалась, что он может приглянуться случайным прохожим, и после двух дней экспозиции всё-таки забрала его.
— Наверное, у людей рука не поднимется написать что-то сверху, — надеется художник из Омска Ярослав Ковалёв, который выступил соавтором граффити на Тухачевского, 14, "Орнамент на фундаментах. Археология". — А даже если напишут, это станет частью композиции. Как была стена на Масленникова. В центре появится ещё одно место для выражения себя.
При этом омич на собственном опыте знает, что такое "нелегальный" стрит-арт.
Любовь запретная
Есть подозрение, что число таких граффити не поддаётся исчислению. Они появляются то тут, то там. Большинство омичей могут сходу вспомнить только знаковые, менее заметные, но любопытные работы нам подсказывают соучастники городской жизни в проекте "Уличное искусство". Основная их масса, конечно, вне согласований.
— Мы клеим плакаты, стикеры в разных местах города. Помню, знакомый скинул что-то вроде шутки на 1 апреля о том, что за нелегальную расклейку будут штрафовать. Я ради интереса прошёл вдоль улиц — на каждом столбе были объявления. Всё было в них. Это портит город. Стикеры, наверное, тоже, но есть серые заборы, которые они, наоборот, "оживляют". Как-то я наклеил плакат, а потом вижу — люди рассматривают, интересуются, а я стою рядом и делаю вид, будто ни при чём. Мне всегда интересно, как творчество взаимодействует с окружающей средой, с людьми. Те, кто не знает, что такое граффити, думают, что это слово из трёх букв. А когда человек идёт целенаправленно что-то рисовать, что-то монументальное или шрифтовое, это украшает город, — поделился с "Омск Здесь" автор стрит-арта Ярослав Ковалёв.
Что считать достойной работой, а что назвать "стеномарательством", затрудняются сказать и сами художники. Как отмечал автор известной граффити-стены на Гагарина Анатолий Жалейко (Чёртов Прохожий), всё-таки получившей визу на существование, "по сути, сейчас художник — любой, кто купил краску и кисть, и попробуй скажи, что ему надо подучиться, прежде чем "бросаться" на стену". Решают люди, но у каждого свой бэкграунд и уровень развития чувства прекрасного.
Общественное признание влияет на жизнеспособность работы не меньше, чем статус (не)легальности. Официальный участник фестиваля STENOGRAFFIA Александр Гущин признавал, что уличное искусство живёт недолго, и то, что его гигантский робот всё ещё шагает из стены омской многоэтажки, безусловно, радует. А вот загадочная надпись "Другое сознание" не даёт покоя местным жителям, чья почти дословная цитата: "Так бы уши и оторвали". Чтобы не стать жертвой крестового похода во имя чистоты искусства, автор мультяшных злодеев из 80-х Эдвин Франк специально подружился с управляющей компанией и соседскими бабушками. Да, у нас набралось много историй про граффити.
— Есть места, которые я бы не стал портить. Допустим, смотрю, во что превращается Чокана Валиханова из-за тегов, и меня это триггерит. Мне всё-таки кажется, что граффити должны вписываться в город. Если стена неухоженная, можно подойти к владельцу, поговорить. Но они обычно не особо идут на контакт, не понимают. Помню, рисовали на заборе у метромоста, и нам говорили, что рядом живёт старушка, которая постоянно вызывает полицию <…>. Как-то рисовали на простом сером гараже, и человек сказал: да рисуйте, конечно, — привёл полярные примеры Ярослав Ковалёв.
"Дерзкая" выставка уличного искусства, к которой уже не так легко подобраться, и розетка, которой не стало
Любовь без границ
Своеобразным манифестом открытости города и городского искусства можно назвать работы арт-группы "Малышки 18:22". В рамках лабораторий сестры Аксинья и Ника Сарычевы из Томска создали альтернативный герб Омска. Современный представляет собой глухую кирпичную стену, отсылку к Омской крепости, которая также использовалась в гербе 1785 года.
"Нежный Омск" переосмысливает меметичные истории о том, что Омск закрытый город, который нельзя покинуть: посреди стены появились ворота, недостатка в которых не было даже у крепости, и они, кстати, есть на официальном гербе области, а в центре — сердце. Всё это в розовых тонах — девушки используют именно этот цвет как один из самых стереотипных и клишированных. А в этом случае ещё и как символ незабываемых омских закатов. "Красоту спасёт мир", — заявляют они с помощью ещё одного арт-объекта, который, если постараться, можно найти в сквере рядом с Омской драмой.
— Во-первых, я очень люблю Омск. Во-вторых, я очень радуюсь, когда здесь что-то происходит. В-третьих, это всё такое живое, не всегда, может быть, оригинальное, но интересное, — оценила результаты лаборатории омичка Наталья, которая в профессиональной жизни не связана с искусством, но увлечённо окунулась в его поиски в разных локациях города, как и мы.
Говоря словами куратора проекта Лизы Савиной, "спасибо всем, кто двигает город на собственных инициативах. Важно, что есть люди, которым не всё равно, и их в Омске много".
