AllHockey.Ru продолжает цикл материалов о людях, которые делают хоккей ближе к болельщикам.
Сегодня мы представляем вашему вниманию разговор с Натальей Коваленко — переводчицей из «Авангарда». Наталья работает в омском клубе с 2013 года. За эти семь лет она помогла освоиться в клубе и в России десяткам легионеров, а также Бобу Хартли и Раймо Сумманену — людям, у которых, на первый взгляд, совершенно разные характеры. Однако Наталья в разговоре с нашим корреспондентом развеяла этот и другие мифы о своей работе.
«До «Авангарда» я работала на фабрике мороженого»
— Наталья, расскажи, как ты попала в «Авангард»?
— К клубу я присоединилась в октябре 2013 года. В то время я работала на фабрике мороженого в Омске, и «Авангарду» потребовался переводчик. В клубе знали о моем существовании и пригласили меня на собеседование, которое я удачно прошла.
— Даже интересно, каким образом переводчика занесло на фабрику мороженого?
— До этого я работала в другой интересной области — в сфере туризма и охотничьего дела. Что касается, фабрики мороженого, омскую фабрику приобрела международная компания, в которой работают сотрудники из разных стран. Таким образом, на фабрике требовался англоговорящий помощник. В итоге там я провела два счастливых года своей жизни, работая ассистентом директора.
— Ты сказала, что перед тем, как тебя позвали на постоянную работу в «Авангард», ты уже была известна в клубе. Как так получилось?
— Меня просто привлекали туда по определенным вопросам. Предыдущий переводчик уехал, и эта должность освободилась. Дело было в октябре, в разгаре сезона, и клубу нужен был человек. Так что, звезды сошлись.
— Почему ты выбрала именно переводческую деятельность?
— Вообще, я думаю, что это она выбрала меня. Языки я люблю с детства. Я училась в школе с углубленным изучением иностранных языков. Там у меня был английский и немецкий. Впоследствии, на факультете иностранных языков я изучала английский и французский. По образованию я являюсь преподавателем иностранных языков и культур, но ушла в смежную деятельность — в переводы.
«Язык — как езда на велосипеде: можно подзабыть, но целиком не разучишься»
— Что нужно для того, чтобы, владея языком, научиться быстро и качественно переводить устную речь?
— Я думаю, что здесь нужны стальные нервы, поскольку ты никогда не знаешь, что может сказать оратор. Для меня любой перевод, даже по прошествии семи лет в «Авангарде», является экзаменом в прямом эфире. Я не остыла и все равно переживаю. Порой мне кажется, что могла что-то сказать лучше. Иногда я разбираю то, что перевела. Вообще, я думаю, что переводчик, как и любой другой человек, не может знать все до мельчайших деталей. Это невозможно в принципе, даже на родном языке. Тем более, что это нереально на двух языках, один из которых для переводчика не родной. Вообще, самое главное в этой работе — внимательность и хорошие нервы.
— С каким акцентом английского приходится возиться больше всего, а какой дается легче остальных?
— Здесь есть такая особенность, что твое ухо все равно привыкает. Если ты часто общаешься с человеком, то через какое-то время тебе становится легче. Здесь мне помог мой опыт работы на фабрике мороженого, где было много людей из Индии. У них достаточно специфический говор. Если же говорить о хоккее, то выделю финнов, у которых есть свои особенности. Например, они немного по-другому произносят звук «р». Это не объяснить словами, это надо слышать.
— Насколько хорошо ты владеешь английским?
— Я считаю, что нет предела совершенству. Вот вы можете сказать, что знаете абсолютно все слова в русском языке?
— Конечно, нет.
— Вот, и в английском точно так же. Так что, я работаю изо дня в день и стремлюсь к лучшему.
— А как обстоят дела с немецким и французским?
— Есть такая особенность, что отсутствие практики может лишить тебя навыка. Благо, у меня все осталось в пассивном багаже знаний. Это как езда на велосипеде: ты можешь что-то подзабыть, но целиком не разучишься. Немного практики — и все можно вернуть. С немецким у меня дела обстоят похуже, так как моя дружба с ним закончилась еще в школе, а с французским — получше. Иногда мы с Бобом Хартли, который является франкофоном, можем перекинуться несколькими фразами на французском.
— С какими трудностями ты сталкивалась в начале своей работы переводчиком в «Авангарде»?
— Мне кажется, что у меня не было особых трудностей. Клуб был ко мне очень благоприятно настроен. Как я уже сказала, я попала туда с корабля на бал, когда сезон уже шел. Первым иностранцем, которого мне поручили, был наш вратарь Мэттью Гарон. Это потрясающий человек, мы до сих общаемся и поддерживаем связь. А тогда я сразу окунулась в работу, и каких-либо трудностей не могу вспомнить.
— Помимо пресс-конференций и общения с игроками, в чем еще состоит твоя работа?
— Пресс-конференции и общение игроков с прессой — это лишь малая часть того, чем я занимаюсь, которая находится на виду. Не стоит забывать, что игроки и тренеры приезжают сюда с семьями. Общение с их женами и детьми, а также их сопровождение во все присутственные места, например, в банки или больницы, также входит в мои обязанности. Письменных переводов у меня тоже много. Работы хватает, без дела никто не сидит.
«Сумманен — поклонник ММА, перед матчем я как-то замазывала ему синяк»
— Как ты начала увлекаться хоккеем?
— Омск — это хоккейный город. И «Авангард» здесь — это не просто команда. Это страсть для всех. Помню, когда я еще училась в школе, к нам приезжали хоккеисты команды, и это было большое событие. Мы тогда брали у них автографы. Думаю, что любовь к хоккею в крови у каждого омича. Я была на матчах еще до того, как присоединилась к «Авангарду». В один момент паззл сложился, и я этому очень рада.
— Давно ли болеешь за «Авангард»?
— Я никогда не являлась ярой фанаткой «Авангарда», но все равно переживала и следила за ним, ведь это моя родная команда. Мои друзья и родственники, в том числе и муж, также болеют за нее. Они не суперактивные фанаты, но преданные поклонники команды.
— Ты работала с одним из самых эксцентричных тренеров в истории КХЛ Раймо Сумманеном. Каким он был в общении с тобой?
— Да, это была моя первая проверка на прочность, потому что это очень своеобразный человек, который достаточно бурно выражает свои эмоции. Но в личном общении Раймо абсолютно адекватный. У нас с ним сложились очень теплые и дружеские отношения, мы много шутили и смеялись. Он часто мне что-то рассказывал. Раймо — поклонник ММА, и он часто любил потренироваться с сотрудниками клуба. И вот, после очередного спарринга он получил большой синяк на носу. Перед матчем я долго замазывала его тональным кремом и придавала ему должный вид, чтобы ни у кого не возникло плохих мыслей на этот счет. Я многое могу вспомнить о Сумманене, но это только хорошие воспоминания. Ничего плохого о нем не могу сказать.
— То есть, Боб Хартли не является полной противоположностью Сумманену?
— У них есть много общего, но в чем-то они кардинально отличаются. Например, когда ты идешь на пресс-конференцию с Раймо, то ты не знаешь, чего ждать, ведь он может сказать все, что угодно. Было такое, что Сумманен говорил и непечатные слова. Тогда мне приходилось подыскивать какие-то эвфемизмы. У Боба такого нет. Он четко знает, что мы не комментируем судейство. С ним не было таких ситуаций, который происходили с Раймо, когда мне нужно было сглаживать его слова для того, чтобы не спровоцировать дальнейшее развитие конфликта.
— Какая была самая скандальная пресс-конференция с Сумманеном?
— Боже, мне кажется, что все скандалы у меня отфильтровываются, и я их не запоминаю. Стараюсь помнить только о хорошем. Стрессовые ситуации с Сумманеном у меня были, но я в памяти их не храню.
— В клубных социальных сетях есть видео, где тебя поздравляют с днем рождения сразу после пресс-конференции. Как бы ты описала коллектив, в котором работаешь?
— Ой, это было очень мило и неожиданно, я засмущалась! У нас действительно очень приятный и потрясающий коллектив с хорошими ребятами. В спортивном блоке я одна девочка. Со всеми общаюсь здорово. Боб часто говорит, что мы — одна семья. Он называет меня маленькой русской сестренкой. Для кого-то я сестренка, для кого-то — мама, а кому-то я просто друг.
— С кем из тренеров, которые работали при тебе, было проще всего общаться?
— Есть же еще ассистенты тренеров. У нас с Майклом Пелино очень теплые отношения. Это началось в тот момент, когда «Металлург» приехал в Омск, и он исполнял обязанности главного тренера. Его отправили на пресс-конференцию без переводчика, и меня посадили его переводить. По ходу дела я ему все усердно перевожу, а он смотрит на меня и улыбается. Тогда я спрашиваю его: «Тебе вообще это надо? Ты меня слушаешь?». Потом мы посмеялись и обсудили эту ситуацию после конференции. Потом, когда он пришел в «Авангард», он сказал мне: «Я тебя помню», и мы с ним очень мило побеседовали. Я дружу с ним и его супругой, у Майкла замечательная семья. Благо, что он вылечился от коронавируса и у него все хорошо. Ребята-легионеры хоть и уходят из команды, но связь с ними остается.
«Мой сын уже ходит в академию «Авангарда»
— Кого из иностранцев «Авангарда» было сложнее всего переводить?
— Думаю, что сложнее всего приходится с американцами, так как они используют в своей речи очень много сленга. Для европейцев английский — тоже второй язык, их словарный запас ограничен. Если ты читаешь книгу на английском, то поначалу тебе приходится сложно. Но у каждого автора есть свой набор слов, поэтому дальше тебе становится все легче и легче. Так же происходит и с любым игроком или тренером. В большинстве случаев ты знаешь те слова, которые он использует. У американцев в речи очень много сленга и сокращений, поэтому в этом плане с ними бывает непросто.
Порой, если я не знаю какой-то термин, то я могу переспросить у игрока. Считаю, что это вполне нормально. Он мне объяснит, и это будет лучше, чем если бы я что-то выдумала. Иногда то, что хотел сказать игрок, становится понятно из контекста. Все зависит от ситуации.
— Наверняка, в твоей практике были забавные ошибки. Можешь вспомнить какие-нибудь из них?
— Сложно сказать. Надеюсь, что суперзабавных ошибок у меня не было. Даже если они и случались, то ничего страшного. Посмеялись и пошли дальше.
— Лето 2018 года наверняка было одним из самых сложных периодов в твоей жизни. Тебе с двумя детьми и мужем пришлось переезжать из Омска в Балашиху. Насколько трудно тебе было с этим справиться?
— Это было действительно непросто. Тогда в детском центре в Омске у команды шли предсезонные сборы. И я, если честно, даже не знала, что происходит с ареной. Когда я обо всем услышала, то подумала, что это неправда и такого не может быть. Но время шло, и когда стало отчетливо ясно, что команда будет переезжать, меня охватил страх и ужас. Моей дочке на тот момент было полгода, и я тогда выходила на неполный рабочий день, так как была в декрете. И у меня был такой ужас! Спасибо моему мужу и маме за то, что они меня тогда поддержали! Руководство клуба тогда поставило передо мной такой выбор: я могла либо ездить в Балашиху в командировки на матчи, либо переехать сюда. Но поскольку я работаю не только на матчах, то мы с семьей приняли совместное решение о переезде. Сначала переехали мы с мамой и детьми, а потом подключился муж. Это было очень непросто, но все прошло достаточно ровно. Теперь ждем возвращения в Омск!
— Пришлось ли тебе уговаривать мужа? И насколько сильно ты боялась переезда?
— У меня был страх насчет устройства детей в детский садик. А мой муж оказался очень легким на подъем. Он сказал: «Поехали», и вот так мы и поехали! Спасибо клубу за то, что нам помогли с переездом. У нас все хорошо: детки ходят в садик, а мы живем в семи минутах езды от арены. В Омске же мне приходилось добираться по часу. Так что, в переезде мы нашли свои плюсы. Отличий в моей жизни до и после особо нет, потому что я по-прежнему живу в ритме работа — дом. Не хватает только наших омских болельщиков, которые ждут команду! А команда ждет, когда она вернется на родину.
— Не планируешь ли отдать сына Диму в хоккей?
— Скажу более того: он уже ходит в академию «Авангард-Олимпиец». До этого Дима никогда не стоял на коньках, и во время своего первого занятия он просто сидел на льду и не понимал, что вокруг происходит и почему на него нацепили столько амуниции! Но сейчас он уже хорошо катается. Если Дима захочет пуститься в путешествие в профессиональном спорте, то я буду только за. Если же нет — я его тоже поддержу.