Корреспондент "Омск Здесь" побеседовала с художником по свету "Пятого театра".
Свет — один из важнейших инструментов, которыми творится магия театра. Художественное освещение усиливает наше восприятие происходящего на сцене, дополняет атмосферу каждой сцены, подчёркивает актёрскую игру. О специфике работы осветителя, о том, когда разнообразие световых приборов становится проблемой, а также о световом оформлении спектакля-сенсации 2022 года "Берегиня" мы поговорили с художником по свету Омского государственного драматического "Пятого театра" Игорем Алабужиным.
Игорь Алабужин
— Игорь, как световой дизайн стал вашей профессией?
— Я культуролог по образованию. В 2014 году пришёл в Магнитогорский драматический театр им. А. С. Пушкина работать администратором. Меня всегда интересовала театральная сцена и то, что по ту её сторону. Но работа администратора всё-таки больше сосредоточена там, где зрители и продажа билетов, а не в театральном закулисье. Поэтому, когда спустя год работы я узнал, что в осветительский цех требуется человек, я решил пойти в осветители, ведь это ближе к тому, к чему меня тянуло с детства. Я попал к очень хорошему мастеру — начальнику цеха Владимиру Наумову, человеку с двадцатилетним опытом работы в светоцехе, который объездил, наверное, всю страну и ближнее зарубежье, видел огромное количество площадок и реализовывал множество спектаклей в разных условиях. Работа под его началом дала мне львиную долю опыта, навыков, отношения к этой профессии.
— Как вы стали частью команды "Пятого театра"?
— Проработав пять лет в Магнитогорском драматическом театре, я начал пробовать работать самостоятельно — сначала ушёл на концертную площадку, потом работал в независимых проектах. Затем в 2021 получил приглашение в "Пятый театр".
— Что самое важное вам нужно было понять про театральное освещение?
— Сложный вопрос, потому что в театральном освещении, в общем-то, важно всё. Как в одной песне поётся, осветитель — это электрик по кадровой сущности и художник по сути своей. С одной стороны ты должен знать киловатт-часы, рассчитывать нагрузку осветительного оборудования на розетки, а с другой — какой цвет какое настроение несёт, как выглядит фигура человека в прямом или в контровом свете. Но, наверное, самое главное, что нужно было понять: твои фонари — это, по сути, набор инструментов. Неважно, какого они качества и в каком количестве, — с ними можно что-то сделать. Разнообразие световых приборов порой даже мешает — когда глаза разбегаются, а задача у тебя конкретная. Поэтому когда ты это понимаешь про театральный свет, становится проще работать на новых площадках, где нет времени детально вникнуть в расположение оборудования, проще работать на каких-то экспериментальных проектах, где, например, нужно оформить помещение, которое вообще не было предусмотрено под художественное освещение.
— Значит, можно создать красивое световое оформление с посредственным оборудованием?
— Безусловно, можно. Я приведу два простых примера. Вся красота природы, все потрясающие виды, которые можно увидеть в любой точке земного шара, освещаются одним источником света — солнцем. И этого достаточно. Хотя, казалось бы, всего один источник света, да ещё и рассеянного — что с ним можно сделать?
Возьмём другой пример с одним источником точечного света. Темнота, одинокий фонарь на столбе, под ним скамейка. Этого уже достаточно, чтобы поставить какое-то количество спектаклей, где эта скамейка будет выступать как декорация, место действия или завязка истории. И при этом освещаться она будет одним источником света. А если, например, этот же фонарь подвесить на цепочке в узкой комнате, то уже создаётся атмосфера какой-то тревоги, может быть, допроса. И это тоже делается одним фонарём. Свет — это всего лишь выразительный инструмент. Вопрос не в том, сколько приборов и какого они качества, а насколько умело и точно мы ими пользуемся.
— С чего начинается процесс работы над светом для спектакля?
— Лучше всего, конечно, начинать на бумаге. Это может быть встреча с режиссёром, где за текстом пьесы он выражает свою световую концепцию. Мы садимся, проходим пьесу по порядку, от сцены к сцене. Режиссёр говорит, что в этой сцене он, например, хотел бы увидеть свет люстры, в этой — чтобы было тревожное настроение, а в этой ему нужен праздник и карнавал. И таким образом расписывается весь спектакль. В результате появляется такой черновичок, который здорово экономит время уже непосредственно на выпуске спектакля — когда уже всё должно быть заказано, куплено, провода отмерены. Затем уже это всё выставляется на сцене и дорабатывается по нюансам.
— Насколько вам нужно погрузиться в спектакль, чтобы попасть в атмосферу?
— Ну, понятно, что нужно познакомиться с текстом, потому что это литературная основа. Обязательно нужно пообщаться с режиссёром. Желательно поприсутствовать на техсовете, где режиссёр представляет спектакль театру. В каком-то смысле нужно заразиться идеей режиссёра, потому что моя задача — воплотить визуальные образы в его голове в реальные визуальные образы на конкретной сцене и конкретном оборудовании. И, конечно, желательно посмотреть репетицию. Репетиция даёт понять, как артисты работают с материалом и с режиссёром как с вдохновителем идеи. Тогда уже более ансамблево видна работа, и становится проще понимать, как это будет выглядеть в художественном освещении.
— Можно ли светом испортить или спасти спектакль?
— Испортить спектакль плохим светом можно, а спасти спектакль хорошим, наверное, всё-таки нет. Спектакль — это сложная работа огромного количества людей: труппы, режиссёра, специалистов по свету и звуку, художников по костюмам и реквизиту. Это целый ансамбль инструментов, которые должны играть синхронно. Если вдруг осветительский цех начинает, как говорится, косячить, то, конечно, это сразу будет заметно, общее качество и восприятие спектакля зрителем упадёт. А если постановка по каким-то причинам неудачная, и даже если весь выше описанный тандем работает на максимум, он не прыгнет выше определённой планки в случае, если спектакль скучный. И давайте представим: мы смотрим плохой, неинтересный спектакль, и вдруг в середине начинается потрясающее световое шоу. Каким бы красочным оно ни было, оно покажется неуместным, аляповатым, вычурным. Вообще задача художника по свету — визуально подчеркнуть замысел режиссёра, дополнить историю выразительными средствами. Но если сама история плохая, то её не украсить ничем.
— Какие свои работы можете выделить и почему они вам дороги?
— Работу над световым оформлением спектакля "Берегиня" (12+). Этот спектакль дорог тем, что мне удалось поработать с человеком, фанатом которого я был пятнадцать лет назад и не знал об этом. Когда я ещё был студентом, оказывается, ходил на спектакли Игоря Леонидовича Григурко. Он тогда приезжал со своим театром "ЧелоВЕК". Я был поражён красотой и наполненностью его постановок. И вот, с тех пор проходит огромное количество времени, я работаю в "Пятом театре", узнаю, что ставится пластический спектакль, начинаю что-то гуглить про режиссёра, и понимаю: "Ого, ничего себе!". Было очень ответственно работать с человеком, который ставит спектакли дольше, чем я в принципе живу. У художника в голове всегда много концепций, он их выражает бесконечно, и там нет верхнего предела, но это всегда нужно воплотить в конкретных физических условиях — на определённой сцене, определённых приборах, с определённой нагрузкой на электросети. Хорошо, что всё это удалось решить, и спектакль "Берегиня" пользуется тем успехом, которым он пользуется.
— Основные цвета, которые мы видим на сцене в спектакле "Берегиня", — это красный, белый и чёрный. Вы придерживались этой гаммы в световом оформлении?
— Эти цвета выразились в костюмах спектакля, а к световому оформлению у Игоря Леонидовича были совсем другие пожелания. Более того, он категорически просил не использовать красный цвет, а стремиться к пастельным тонам. Там есть оттенки розового, пурпурного, но если внимательно посмотреть, прибора, который светит красным цветом, в "Берегине" нет. Мы практически не использовали базовые цвета, постоянно их так или иначе смешивали, чтобы создавалось более естественное, природное освещение. Даже в сцене войны, сражения с Горем, казалось бы, с первой полки просится красный цвет, но в совместном поиске с режиссёром мы пришли к решению этой сцены в ядовито-болотистых цветах, как будто это болотная отравленная вода.
По сути, в "Берегине" свет достаточно статичен, там не так много световых картин и они не так часто меняются. Ощущение динамики в спектакле создаётся за счёт хореографии.
— Какая сцена из "Берегини" вам кажется самой эффектной?
— Сцена первой брачной ночи, хотя как раз-таки по свету она решена достаточно лаконично — один луч и немного контрового рисующего света, который задаёт атмосферу ночи. Персонажи находятся прямо по центру сцены в одном луче, и это вроде бы очень простое решение, но с другой стороны, оно приковывает внимание к одной точке.
— Над какими ещё проектами вам было особенно интересно работать?
— Мне запомнился спектакль "Я" (16+) — творческая работа актрисы Ксении Огарь. Поскольку эта постановка в рамках проекта "Человек играющий", по задумке которого любой артист "Пятого театра" может представить свой авторский спектакль, там было много творческой свободы, и в плане света тоже. По большому счёту, в спектакле "Я" свет был отдан мне на откуп. Естественно, мы с режиссёром его обсуждали, решали, но в этой работе я, что называется, отвёл душу — попробовал решения, которые до этого в других спектаклях мы не применяли. В отличие от "Берегини", хотя и тот и другой спектакль пластический, с точки зрения выразительных средств здесь я максимально уходил к более ярким, насыщенным цветам, которые не позволяли бы к этой истории относиться полностью реалистично. История в спектакле универсальная, касающаяся всех, и персонаж в нём условный. И этот символизм был передан рядом световых решений. В спектакле семь девушек, каждая из которых отражает определённую эмоцию главной героини Евы — одна, например, символизирует любопытство, другая — страх, третья — детскую непосредственность. В процессе постановки было решено каждую эмоцию подчеркнуть каким-то своим цветом. Это видно в начале спектакля, когда каждая из семи актрис освещается лучом определённого цвета. Потом акцент переводится на Еву, все эти лучи сходятся на главной героине, перемешиваясь в воздухе, и мы видим её в белом луче. Художники знают, что белый цвет содержит в себе все оттенки радуги. Если взять три прожектора цветов базового отделения — красный, синий и зеленый — и направить в одну точку, вы увидите белый оттенок. Вот такой небольшой театральный фокус.
— Каких инструментов вам не хватает для воплощения идей?
— Нынешнее руководство "Пятого театра" в лице Ильи Владимировича Киргинцева следит за тем, чтобы аппаратура в театре становилась всё более и более современной. Это касается и света, и звука, и общих каких-то моментов — от кулис до занавеса. Появляются новые современные приборы, которые дают больше возможностей, больше динамики, цвета, красок, больше художественных задач можно выразить. Слава Богу, с этим всё хорошо.
Честно говоря, сейчас немного не хватает свободного времени. Для работы в этой профессии нужна некая насмотренность — и в отношении спектаклей, которые ты видел, и в отношении приборов, с которыми ты работал. Но ещё важна и общая насмотренность — разнообразный опыт, впечатления, путешествия. Во время путешествий может глаза резануть какой-нибудь пейзаж, сочетание красок или необычный источник света, которые впоследствии будут реализованы на сцене. Когда много лет работаешь в одной профессии, так или иначе наступает профессиональная деформация, и ты уже в каждом новом пространстве начинаешь думать, как можно было бы его художественно оформить. И эти мысли уже не выходят из головы, поэтому, конечно, надо отдыхать. Благо скоро в отпуск, за новыми впечатлениями (улыбается).
— За что вы больше всего любите свою работу?
— За две вещи. Первая — это то, что один день никогда не похож на другой. Это театр, и даже если спектакли одни и те же, идут они в разном порядке, и каждый раз разные нюансы. Помимо спектакля в один день ещё могут быть какие-то репетиции, внутренние съёмки. То есть это постоянный калейдоскоп событий. А вторая вещь, за которую я люблю свою профессию, — это полезно для мозга. Каждый день у тебя есть цель: спектакль должен состояться во столько то, значит, к такому-то времени всё должно быть готово. Значит, мне нужно понять, когда будут готовы декорации, могу ли я что-то делать с осветителями до выставления декораций или нужно ждать и потом уже направлять на них приборы… Множество нюансов, из которых организуется рабочий процесс. В конечном итоге ты каждый день этой цели добиваешься, и это такой приятный бонусик каждой рабочей смены. Думаешь: "Ага, сегодня цель достигнута, всё сделано, но вот этот аспект нужно доработать". Это на самом деле здорово, потому что мозг постоянно думает, постоянно решает какие-то проблемы, а это, как мы знаем, его первоочерёдная задача.
Фото: Илья Петров, Елизавета Медведева, скриншоты специального репортажа "Берегиня: история костюма", а также предоставлены Игорем Алабужиным