Найти нельзя потерять. Координатор “Доброспас-Омск” рассказала об особенностях работы отряда
О первой в Омске "Школе волонтёров", кого берут на обучение и кому могут отказать. Что движет теми, кто отправляется на поиски людей в лес, как поисковики переживают за пропавших детей и как сделать так, чтобы люди не пропадали – об этом в интервью с координатором ПСО "Доброспас-Омск" Марианной Зыряновой.
Марианна Зырянова
• координатор поисково-спасательного отряда “Доброспас-Омск”, руководитель направления обучения
Первая в Омске "Школа волонтёров" по подготовке поисковиков открылась в нашем городе в конце прошлого года. Сегодня базовое обучение уже прошли 35 человек. 10 февраля стартует набор новой группы. Ранее волонтёров для ведения поиска пропавших людей готовили на специально организованных курсах поисковых отрядов. Школу удалось открыть благодаря победе в конкурсе Фонда президентских грантов. Обучение здесь проходит по разным направлениям: взаимодействие со СМИ, участие в непосредственном поиске, обретение навыков управления беспилотниками и навигационным оборудованием, а также обучение умению анализировать ситуацию и распределять задачи. За 2020 год добровольцы ПСО "Доброспас-Омск" выезжали на поиски пропавших людей 199 раз. Не найденными оставались только два человека.
– Марианна, насколько остро стояла необходимость создания в Омске специализированной Школы волонтёров для поисково-спасательного отряда?
– Идея была уже давно. Поскольку обычных специалистов в этой сфере не так много, многим нашим волонтёрам приходилось обучаться "в бою", а это не совсем правильно. Даже для простых задач нужны знания и навыки. Никогда не знаешь, с чем столкнёшься на практике. Правильный поиск всегда влияет на результат. А в нашем случае минута промедления может дорого стоить. Давно хотели систематизировать знания, объединиться с другими структурами и начать обучать людей, чтобы к поиску приступали квалифицированные специалисты, а мы не теряли драгоценное время на обучение.
– Как проходит обучение?
– По каждому направлению необходимо пройти определённые занятия. Сейчас первый набор в Школе прошёл базу – в середине февраля заканчивают теоретическую часть и смогут выполнять элементарные функции при поиске. И уже выезжают на практическую часть. Те, кто хочет развиваться дальше, выберут направление картограф и координатор. Это и работа с программами, и с волонтёрами, и с картами. А младших мы можем спокойно брать на поиск. Чем быстрее они вольются, тем легче им будет дальше. Информационных координаторов мы обучаем онлайн, что удобно для волонтёров из районов области.
Всех без исключения учим работе с картами и рассказываем основные правила. Например, правила радиообмена – не всё можно сказать в рацию, рядом могут находиться родственники, чтобы они лишнего не услышали? Есть правила нахождения в волонтёрском отряде и так далее.
– С какими региональными структурами вы работаете?
– Следственный комитет и полиция в обязательном порядке. Без разрешения полиции мы не можем выставить даже ориентировку, чтобы, например, не навредить следственным действиям. Этому мы тоже обучаем. Некоторые сразу не понимают, почему мы не лезем куда-то и не ищем. Чаще всего этого просто нельзя делать. У нас есть договорённость с полицией, что мы не рассказываем об итогах поисков без их разрешения. Не передаём видео и фото о пропавших-найденных, чтобы информация не просочилась в сеть. Есть также соглашение с Российским союзом спасателей. Мы базируемся в их ресурсном центре и активно сотрудничаем.
За 2020 год к нам поступило 199 обращений. Не найденными остались два человека. На самом деле ежегодно пропадает больше людей. Полиция просит нас подключаться, когда не хватает рук и ног, либо нам проще делать информационную рассылку через свои группы. Плюс у нас соглашение со службой 112. Оттуда ещё заявки идут, но оттуда нам звонят, только если человек находится в опасности.
– Кто и почему приходит в качестве добровольца в ваш отряд?
– Основная часть людей в отряде – люди старше 30 лет. Уже устоявшиеся, у всех свои семьи, свои дела. Молодых мало, единицы студентов. Мы не берём несовершеннолетних. Не все могут выдержать морально исход поисков. У нас есть исключение – девочка 17 лет. Но она только дистанционно работает. Самому взрослому волонтёру в нашем отряде 58 лет. Что касается мужчин и женщин, то соотношение примерно 50 на 50. Семьями приходят. Сейчас обучение проходят три семейных пары. Есть случаи, когда семьи создаются уже в отряде. Это со стороны кажется, вот пошёл в лес по тропинке, нашёл человека, спас. На самом деле там очень много нюансов и даже опасностей. Очень много правил. Неподготовленный человек, зайдя в тайгу, сам оттуда не выйдет. Какой же из него поисковик? Даже работая в сети от имени отряда, волонтёр должен понимать, что можно делать, а что нельзя. И для всего нужны знания. Где-то теория, где-то чистая практика и опыт.
– Что движет людьми, готовыми в любое время подняться по звонку и отправиться в лес?
– Ну не всех мы отправляем в лес (улыбается). Мне кажется, каждым человеком движет что-то своё. Кто-то находит в отряде семью и тех людей, с которыми надёжно и комфортно. Кто-то реализует свои личные амбиции. Кому-то важно быть нужным. Кто-то развивается и учится чему-то новому. У нас в отряде ребята все стремятся к развитию и проявляют большую человечность. Поскольку они не только поиском занимаются. Если что-то у соотрядников случается, они объединяются, помогают, участвуют в других проектах. Нам всем это интересно. Бывает в короткий срок простой волонтёр может заменить руководителя отряда. Это говорит о целеустремлённости и твёрдости намерений человека.
– Кому отказываете?
– Мы не отказываем жёстко. Иногда достаточно просто хорошо проинформировать человека о специфике поисковой работы. Многие думают, что нам платят, и их очень разочаровывает, что это бесплатная помощь. Часто мы сами платим, чтобы заниматься поиском. Например, покупка бензина – самая больная статья расходов. Пешком же не пойдёшь в область, к примеру. Кто-то думает, что сам поиск – это легко и просто, но уходят после первого выезда.
– Сколько человек сейчас составляют костяк команды "Доброспас-Омск" и сколько можно одномоментно подключить к поиску?
– Основной состав – 50 человек. Подключить к поискам можем очень много, в том числе и хорошо подготовленных. Понятно, что одномоментно не выходят все. У каждого свои дела. Но у многих членов отряда поисковая форма находится в машине, потому что может прийти заявка, на которую нужно срочно выехать и не тратить время на проезд домой и к штабу – человек оперативно прибывает уже с экипировкой. Иногда людей достаточно сориентировать и расставить на нужные позиции. И тут каждый важен. Есть люди, которые не могут ходить в лесу, но могут поработать в штабе. Есть те, кто не может лазить по буеракам, но у него есть велосипед и он может проверить дорожки в лесу и устья рек. Кто не может выехать – сидит в интернете.
– Есть проведённые поиски, о которых вы не сообщаете?
– Да. Как правило, это быстрый поиск и всегда положительный. Например, недавно мы искали ребёнка 5 лет, который якобы ушёл из детского сада. Там меньше чем за час собралось около 30 человек на машинах. Дети у нас в приоритете. Оказалось, что мать перегуляла и просто не забирала ребёнка из садика. Но не среагировать мы не можем, особенно когда речь идёт о детях.
– Вы выдаёте удостоверение волонтёрам?
– У нас есть специальные карточки, подтверждающие, что человек является волонтёром нашей организации и прошёл соответствующую подготовку. Эти карточки не имеют юридической силы, но очень упрощают жизнь, если мы ищем человека, например, в магазинах. Люди охотнее нам помогают и отвечают на вопросы.
– Такие школы есть в других регионах? Сможет ли омич, прошедший обучение в Омске, включиться в отряд в другом регионе?
– Есть, но пока не так много. Не в каждом регионе. Вот в Омске, городе-миллионнике, удалось организовать её только сейчас. Я знаю, что постоянно действующий ресурсный центр по подготовке поисковиков есть в Рязани, Оренбурге, Красноярске. По-моему, в Хабаровске. Мы постоянно обмениваемся опытом между собой. Весной ждём на обучение 10-15 отрядов из городов Сибирского округа. У нас не сильно отличается работа от других регионов. Мы даже используем больше программ, которые где-то только-только осваивают, а мы уже на практике её опробовали. Есть, конечно, отряды и помощнее нас. В Питере аттестованные спасатели и отряд. Там омичу нужно будет проходить допобучение. В других регионах попроще.
– Как вы определяете, устойчив ли человек психологически к такой работе?
– Никто не может это сказать сразу. Когда я начала заниматься этой деятельностью 10 лет назад, я была психологически неустойчива. У меня ребёнок тогда был маленький, и на поисках детей мне было сложно. Могла потом неделю не выходить из дома, молчать и пребывать в шоке. Сейчас я эмоционально готова ко всему. Но есть те, кто и со временем уходит из отряда, не справившись с психологической нагрузкой. Никто не может сказать, как он будет реагировать, потому что никогда с этим не сталкивался. Но мы обо всём предупреждаем на вводных занятиях. В том числе показываем места, в которых приходится вести поиски. Это не ровные дорожки, где совершаются прогулки по лесу, а буераки и заросли чаще всего, где можно и травму получить. Рассказываем о случаях неблагоприятного исхода поисков. Но одно дело в теории, другое – на практике.
– Самый запоминающийся случай из вашей практики?
– Самый первый и самый печальный опыт – первый поиск. Искали девочку, её вместе с мамой похитил таксист. Громкая история, произошедшая в Омске. Думали, он отпустил ребёнка, и она ходит в лесу. Мы искали три дня. Следователи потом установили, что ребёнка убили. Тогда наверное был самый переломный момент…. А самый радостный – это Коля Бархатов, конечно. Мы не спали сутками. Я координировала из дома. Трое бессонных ночей. И такая радость была, когда нашли!
– Как празднуете победу, когда находите человека?
– Мы собираемся и дружно пьём кофе. У нас запрещены спиртные напитки до, во время и после поиска. Даже с "остатками былой роскоши" на поиски никто не выйдет под угрозой исключения из отряда.
– Что главное в жизни?
– Семья. Семья. Семья. На самом деле, если бы больше людей это понимали, меньше бы людей пропадало. И это не только о детях, которым взрослые должны быть друзьями в первую очередь. Это о каждом из нас. Простая забота, чуть больше внимания к ближнему, доброты – и это уже чья-то спасённая жизнь.
* * *
О том, почему в поиске людей бывают бесполезны собаки, что должны делать родители и зачем нужен "паспорт потеряшки", читайте в интервью с координатором "Доброспас-Омск" Виталием Ергером.
Также в программе "Наши люди" телеканала "Продвижение" в Омске смотрите историю о поисковике "Доброспас-Омск" Антоне Ибраилове.
Фото: vk.com/dobrospasomsk