Город55 разбирается, кто виноват в травле опылителей, почему Россия оказалась рынком сбыта для пестицидов самого высокого класса опасности и может ли на омских прилавках оказаться зараженный мед.
Пчелы гибнут во всем мире — это давно известная глобальная проблема. При этом в Омской области о ней заговорили сравнительно недавно. Пчеловоды то и дело находят мертвых насекомых возле ульев и винят во всем фермеров, которые обрабатывают пестицидами рапсовые поля. Это, конечно, большие экономические потери. Но проблема гораздо шире, чем убытки пасечников и вероятность роста цен на мед.
Выясняется, что применение химикатов в сельском хозяйстве практически никто не контролирует на протяжении последнего десятилетия, а аграрии чаще всего используют как раз самые опасные вещества, запрещенные в Евросоюзе и других странах. Потому что дешевле. Дешевизна же объясняется тем, что Россия оказалась удобным рынком сбыта для запрещенных в других государствах препаратов. Их запрет на законодательном уровне стопорится уже много лет. Цена такого невнимания к проблеме — экология, поскольку вещества высокого класса опасности грозят не только пчелам, это вопрос разрушения экосистемы и опосредованной угрозы для человека.
«Пчелы — это барометр, который показывает глубину проблемы. Все эти химикаты потом смываются дождем, попадают в грунтовые воды, в растения, и это в том числе оказывается в организме человека. Гибель пчел — показатель того, что нужно изучить проблему и что-то предпринять», — говорит пчеловод, член правления омской Ассоциации развития предпринимательства (АРП) Сергей Сорокин.
ВидеоВидео: ЧП Омск
При чем тут рапс
Омские пасечники часто связывают гибель пчел с увеличившимися посевами рапса. Действительно, рапс в в последние годы в больших объемах выращивается в основном на экспорт в Китай, его возделывание в регионе субсидируется из бюджета. Для аграриев это выгодная высокомаржинальная культура, поэтому рапсовых полей становится все больше во всех регионах. Однако привлекателен он и для насекомых — посевам постоянно угрожают вредители. Поля приходится обрабатывать химикатами по много раз за сезон.
Пчелы тоже любят рапс и выбирают его, если он оказывается в радиусе их полета. Отсюда и регулярные потравы.
«В прошлые годы ситуация была проблемной, но не острой: были единичные случаи отравления. В этом году ситуация явно ухудшается. По моей информации, счет уже выходит за тысячу пчелосемей. Причина в 90% случаев — это рапс. И не о всех фактах мы знаем. Некоторые пчеловоды просто не хотят никуда обращаться», — рассказывает Сорокин.
В Омске статистика не ведется, но Национальная ассоциация пчеловодов в 2019 году оценила возможные потери от мора пчел по всей России в 1 трлн рублей. Эксперты высказывали опасения, что страна может лишиться 60% пчел.
Фото: pixabay.com
Бесконтрольная химия
Поля обрабатывают, как уже говорилось, самыми дешевыми на рынке пестицидами 1 и 2 классов опасности. Крупнейшими их поставщиками выступают иностранные гиганты, но есть и отечественные производители. У некоторых препаратов установлен 3 класс опасности для человека и 1 — для пчел. Впрочем, проблема еще и в том, что опасная химия часто применяется не по инструкции. Например, распылять ее рекомендуется ночью (это хоть частично защитило бы опылителей), но фермеры действуют, как им удобнее. Ночью работать непрактично.
На рынке есть альтернатива — биопестициды 3 класса опасности, не представляющие угрозы для пчел. Время их распада около шести часов. Однако эти вещества значительно дороже и в Омской области применяются в редких случаях.
Примечательно, что использование химикатов в регионе и в целом по стране практически бесконтрольно. Раньше этим вопросом занимался Россельхознадзор, но потом Минэкономразвития РФ изъяло у него соответствующие полномочия — и никому не передало. Этому казусу уже почти десять лет.
«У нас с 2011 года нет функций по контролю над хранением, реализацией и использованием ядохимикатов. Сейчас Минсельхоз РФ прорабатывает вопрос, чтобы вернуть нам эти полномочия, но пока это в работе», — подтвердил Городу55 начальник ветнадзора за обеспечением здоровья животных Россельхознадзора по Омской области Максим Строкин.
Фото: pixabay.com
А в 2019 году пресс-секретарь федерального ведомства Юлия Мелано напрямую обвинила Минэкономразвития в том, что рынок химикатов в России свободен от контроля. Министерство «должно взять на себя ответственность за массовую гибель пчел и употребление россиянами овощей и фруктов с превышенным остаточным количеством пестицидов, нитратов и нитритов», — заявила чиновница.
Строкин отметил, что некоторые ограниченные полномочия в этой вопросе есть у прокуратуры, Роспотребнадзора (на стадии готовой продукции), но это далеко от системного подхода.
При этом неправильное использование пестицидов создает и другие проблемы. К примеру, недавно в Омской области погибли сто коров, которых напоили водой из бочки с остатками ядохимикатов.
Фото: pixabay.com
Удобный рынок сбыта
Пчеловоды, которые поневоле стали рупором этой проблемы, считают, что странные бюрократические проволочки неслучайны и за ними стоят лобби крупных производителей пестицидов. Продукция многих из них действительно уже запрещена в Европе (постепенно отказываются там и от рапса).
«Во всем мире эти химикаты запретили, соответственно, упала цена. А производство отлажено, и Россия — удобный рынок сбыта», — отмечает пчеловод Сергей Сорокин.
«Они хоть завтра могут подписать приказ о запрете веществ 1 и 2 класса опасности для обработки полей, но не делают этого. Кто-то наверху продавил определенные моменты. Это целая химическая индустрия. Представьте, сколько денег здесь проходит. Поэтому до сих пор и не запретят. Об этом говорят, они все прекрасно понимают, но сколько еще времени должно пройти, неизвестно», — считает председатель омского сообщества пчеловодов при АРП Денис Василенко.
Поэтому пока борьба разворачивается в другом русле — убедить фермеров предупреждать пасечников о грядущих обработках полей, чтобы те в это время не выпускали пчел.
«Это большая политика. Группка пчеловодов из Омской области ничего не решит, мы можем только на местном уровне договариваться с фермерами: если вы не хотите брать химию меньшего класса опасности, то давайте хотя бы будете нас оповещать [о времени обработки]. Может быть, пройдет два-три года, появится какой-нибудь бизнесмен, который начнет производить в России биопестициды, и все изменится», — говорит другой пчеловод, Виталий Кутнях.
Фото: pixabay.com
Трудности коммуникации и «сами виноваты»
Собственно, предупреждать пасечников фермеры и так должны — это гласят и инструкции к препаратам, и рекомендации органов власти (омский минсельхоз разработал соответствующую памятку). Однако на низовом уровне организовать коммуникацию не так просто. Сергей Сорокин рассказывает, что в Кормиловском районе, например, пчеловоды сами договорились с местной администрацией, и она оказывает им содействие. Фермеры переписываются с пасечниками в специальном чате.
«Но, по логике, эта инициатива снизу не будет работать без инициативы сверху. Нужна планомерная работа на уровне сельских администраций. Пока у нас это не налажено», — добавляет он.
Однако в срыве коммуникации винят и самих пасечников. Последние также должны предупреждать аграриев о том, что ставят ульи на их поля (и по идее, просить разрешения). Также пасеки нужно регистрировать в хозяйственной книге поселения (стационарные), либо в системе «Меркурий» (кочевые). Крупные пасеки обычно регистрируются, потому что у них закупают мед магазины и кондитерские фабрики — они требуют полный комплект документов. Но пчеловоды-любители этим пренебрегают. Они чаще всего и становятся жертвами потрав.
«Как правило, это делают пчеловоды выходного дня. Прилетел на поле в субботу-воскресенье, бросил ульи кому-то и неделю не появляется. Поэтому иногда фермер и рад бы предупредить, но некого. А когда потравят, начинают искать, кто виноват», — говорит Денис Василенко.
Кроме того, среди пчеловодов много пожилых людей, которые просто не привыкли к таким вещам, как «Меркурий» или чаты в WhatsApp. Привлечь их к коммуникации тоже непросто.
Фото: pixabay.com
Химикаты vs опыление
При этом пчеловоды отмечают, что растениеводство в регионе в принципе не очень рационально устроено. Фермеры далеки от восприятия поля как экосистемы и действуют исходя из сиюминутных интересов, не понимая, что в перспективе наносят вред себе же. Так, главным вкладом пчел в экономику является опыление — оно способно повысить урожайность на треть и выше. В некоторых странах (и в России в Алтайском крае) пасечникам платят за то, чтобы они ставили свои ульи на поля.
Привлечение опылителей могло бы даже компенсировать затраты на закупки более дорогих и безопасных химикатов.
«При опылении урожайность вырастает на 30%. Пойдите навстречу, покупайте более дорогую химию — эту разницу пчелы компенсируют урожаем. Надо переломить эту ситуацию, показать аграриям, что так можно (но только не кнутом это делать). Эта война, эти потравы никому на самом деле не нужны. Они приносят ущерб земле, уничтожают всю фауну в районе обработки», — говорит Денис Василенко.
«Мы понимаем фермеров: им надо выращивать растения. Но и убивать все живое вокруг — неправильное дело. Будем потом опылять поля кисточками, как в Китае [китайские аграрии в результате уничтожения опылитетей перешли к ручному опылению]» — отмечает Виталий Кутнях.
Экологи при этом считают, что от пестицидов в сельском хозяйстве в принципе можно уйти, сделав акцент на агротехнические методы защиты растений.
«Вопрос для сельского хозяйства спорный, но есть мнение, что химикаты вообще не надо использовать. Либо использовать, но с серьезными ограничениями. Есть мнение, что это очень плохо влияет на наследственность человека. Нас убеждают, что пестициды позволяют выращивать больший урожай, но существуют — и это доказано — методы, которые повышают урожайность без химикатов. Это биологическое земледелие, правильный севооборот. В Омской области был пример на конезаводе, в результате производительность фуражного зерна была рекордной. Понятно, что пестициды проще — все вокруг умерло, растения выросли», — говорит омский эколог Сергей Костарев.
Фото: pixabay.com
Неправильный мед?
Здесь возникает вопрос, могут ли пестициды попасть в мед. Мнение пасечников здесь расходится. Одни говорят, что это теоретически возможно, другие — что маловероятно. Обычно зараженные пчелы не могут попасть в ульи и высыпаются в конвульсиях возле них. Кроме того, весь мед, предназначенный для продажи, должен сдаваться на лабораторную экспертизу.
Впрочем, некоторые пчеловоды скептически оценивают существующую в регионе систему экспертизы. Для более качественных исследований пробы нужно отправлять в Новосибирск, в Москву, что более затратно. При этом большое количество пасечников — любители, которые такими вопросами вообще не задаются. Часть рынка меда, разумеется, серая. На нем в принципе много фальсификата, он, как и другие продукты, может содержать остаточные вредные вещества, но вряд ли в напрямую опасных для человека концентрациях.
***
В областном минсельхозе в курсе проблемы и обещают не оставлять ее без внимания, хотя полномочия ведомства здесь не очень велики — вопрос только в том, чтобы наладить систему оповещения о времени обработки полей.
«Это очень большая проблема российского уровня. У нас нет законодательства в этой области. Пока работаем с товаропроизводителями, объясняем, как действовать. Разработали памятку, дальше будем думать, какие есть пути решения, чтобы не навредить ни тем, ни тем. Одного министерства недостаточно, тут все органы должны участвовать. Надо принимать какое-то решение на законодательном уровне», — прокомментировали в министерстве региона.