Мы познакомились с писательницей, "зашифровавшим" в псевдониме смысл своих "мрачных историй", которые заставляют читателя испытывать разный спектр эмоций.
Анна Танатос
• писательница
В рамках литературного проекта #встречисавтором сайта "Омск Здесь" продолжаем знакомить вас с интересными омскими писателями и поэтами. Сегодня мы встретились с автором мистических рассказов, историком по образованию Анной Танатос. Она не только прочитала нам отрывок из своего произведения "Плата за вдохновение", но и рассказала о своём взгляде на писательское дело. Мы также поговорили о концепции Фрейда, зачем нужны литобъединения и как интернет влияет на узнаваемость авторов.
Анна, сначала хочу спросить у вас про псевдоним — Танатос. Если просто, то это греческий бог, который не любил даров, имел железное сердце и его ненавидели другие боги. Почему выбор пал на него?
— Это не отсылка к греческой мифологии, которую я очень люблю, а часть концепции Фрейда. Эрос там был созидательной силой, а Танатос — разрушительной. Их дихотомия позволяет поддерживать баланс и гармонию. Вот и я своими мрачноватыми историями стараюсь поддерживать баланс эмоций у читателя, потому что нельзя испытывать только положительные или отрицательные чувства. Вообще, литература учит испытывать весь спектр эмоций, что очень важно для развития личности и того, что сейчас модно называть эмоциональным интеллектом.
Интересный выбор и не такой прямолинейный, как кажется на первый взгляд. Анна, как вы пришли к тому, чтобы писать прозу, поэзию?
— Стихи я пишу очень редко. В принципе я писала с детства, но "осмысленно" начала недавно, с 2016 года. В это время я начала задумываться о том, что недостаточно просто записать то, что приходит в голову. Начала читать книжки по литературному мастерству. Около двух лет назад попала в "Литературную лабораторию", где мы занимаемся развитием писательских навыков.
Что вы делаете в этой лаборатории, как проходит весь процесс?
— Многие считают, что тебя посещает вдохновение, ты что-то записываешь, и всё. На самом деле не так. В случае с прозой нужно, как мне кажется, чтобы появилась идея того, о чём ты будешь писать. Количество сюжетов Шекспир ограничивал двенадцатью, Польти — 36-ю. Как в эти суровые рамки впихнуть то, чего ещё не было под этой луной? Вот для этого и нужно вдохновение, всё остальное — это уже работа и временами очень рутинная. "Литературная лаборатория", как и многие литобъединения (ЛИТО), учит работать со словом, отвечать за их точность, верность, за то, что ты пишешь. Особенно это касается стихов, потому что там меньше объём, соответственно, концентрация выше. В случае с прозой я стала больше внимания обращать на какие-то логические нестыковки в рассказах. Для меня очень важно следить за динамикой повествования, чтобы не было слишком затянуто и скучно. И в целом, да, это действительно работа. Мы учимся работать, учимся оценивать, критиковать друг друга конструктивно, и это очень интересно.
И, наверное, учат относиться к этой критике спокойно?
Мне кажется, что те, кому такое неблизко, кто считают себя гениями, те и не будут заниматься в литобъединениях, потому что, как это кто-то будет их шедевры править.
Они, видимо, одиночки…
Скорее всего. Или они могут быть харизматичными людьми, которые собрали свой круг читателей, и их восхищения им хватает. Я считаю, что критика нужна всегда, на каком бы уровне ты ни был. И чем более она профессиональная, тем это лучше для тебя.
Писательство — это выражение своих мыслей, и неважно, в какой жанр их завернуть. Почему вы приняли решение доносить их до людей через рассказы?
— Мне интересны какие-то психологические ситуации, человеческие страхи. И мне кажется, что в моих рассказах в основном какие-то мистические сюжеты или около того, потому что это позволяет увидеть необычную реакцию на них. Одно дело — человек, например, видит в подъезде группу каких-то незнакомцев, и он вполне может не выходить за двери, вызвать полицию и т. д.; и другое дело, если человек видит группу незнакомцев у себя дома, и, возможно, это не совсем люди. Это совершенно иная ситуация. Мистика — это для меня противоположность реализму, это возможность отвлечься от наших будней, которые часто бывают тяжёлыми и мрачными. Мистика позволяет не делать акцент на всех этих деталях. Мне не очень близок реализм, потому что это всё я вижу каждый день, писать об этом не хочется.
Что, кроме мистики, объединяет ваши рассказы?
— Я считаю, что в описании самых тяжёлых реалий уместна ирония, пусть она горькая, пусть кажется, как можно тяжёлые темы описывать с юмором — это защита. Кстати, не все оценивают это положительно. Но смех — то, что помогает нам преодолевать страх. И в принципе, не бывает такого человека, который действует без эмоций, в том числе без юмора. Даже в мистической, в художественной прозе. Не смеяться — это быть мёртвым. У меня есть юмористические рассказы. Ещё многие мои герои — ждущие какого-то чуда, они готовы к нему. Может быть, бессознательно, но для них это чудо или что-то мистическое не падает с неба.
Это для вас увлечение или то, к чему вы стремитесь?
Для меня это хобби, которое позволяет мне находить гармонию с собой, прорабатывать свои страхи, выражать какие-то мысли, так как напрямую я сделаю это не очень красиво или интересно, и это то, что подвигает развиваться. Я требовательна к себе и к другим, и пока я не добьюсь результата, который меня удовлетворит, я его не буду показывать. Пока я не почувствую, что для меня картинка сложилась, для других она не будет доступна.
Почему отдаёте предпочтение прозе?
— Это проще. Написать стихотворение раз в два года — это удача. Видимо, у меня проблемы с чувством ритма, образностью. И занимаясь в литобъединении, я понимаю, что в прозе тебя никто не поругает за смену ритма в течение пары абзацев, опять же — я не умею кратко выражать свои мысли. Краткость не моя сестра. Этим летом я провела сама для себя марафон коротких историй, это было новым для меня. Малый формат оказался для меня довольно-таки сложным.
Как семья относится к вашему увлечению? Есть в семье писатели?
— Меня очень поддерживает мама, она же критикует. Часто говорят: худшие критики — ваши родные. Это не моя история. Помню, как мама разносила мои стихи, которые я писала в подростковом возрасте. Она меня сейчас за что-то хвалит, за что-то ругает. У неё нет такого родственного отношения, когда речь идёт о моём творчестве. А так, в целом, меня хвалят. У меня одна из бабушек — учитель русского языка и литературы, она очень довольна, гордится тем, что я одна из немногих, кто хорошо говорит.
О чём вы говорите во время кухонных посиделок с родными?
— У нас всех очень разный ритм жизни, но все будут рады обсудить какие-то серьёзные темы. Обсуждаем какие-то психологические ситуации как абстрактные, так и реальные. Если одновременно посмотрели какое-то кино, то можем поговорить о нём.
Есть ли ещё какое-то хобби и остаётся ли на него время?
— Времени сейчас, к сожалению, мало остаётся. Я занималась рукоделием, фотографией, но в какой-то момент осталась только литературная деятельность. Потому что она не требует какого-то большого сопровождения. К работе с фотографией у меня есть свои требования, я перестала их выполнять, к рукоделию тоже. Писать проще, тебе даже не нужен компьютер, есть блокнот и ручка — порой этого достаточно.
А бывают случаи, что вы едете, гуляете, и вас посетило вдохновение, появилась какая-то мысль, и вы её тут же записываете? Или сели, сосредоточились и тогда творите?
— Да, бывает. Например, идёшь, ни о чём не думаешь, слушаешь музыку, и в голове что-то щёлкает. Недавно дала себе обещание не начинать писать ничего нового, пока хоть один черновик не закончу. Но нет, одна мысль пришла в голову, несколько дней крутилась-крутилась в голове. Я думаю, ладно, запишу, только отстань. А порой надо прилагать усилия, садиться. Я не очень дисциплинированный писатель, к сожалению. Нужно прямо заставлять себя садиться и работать.
Из вашей прозы что бы вы для себя отметили и нашим читателям посоветовали почитать?
— Для меня остаётся важным первый рассказ "осмысленного" писательства "Я по объявлению" (2016). Это была проработка творческого застоя, потому что до этого я несколько лет ничего не писала, у меня не было ни возможности, ни внятных мыслей. И в принципе этот рассказ говорит, что когда для тебя что-то ценно, не опускай руки.
Ещё у меня был такой интересный опыт — интерактивная повесть — "Чёртово распутье". Задумка была в том, что в какой-то момент читатели выбирают, как будет развиваться сюжет. Но в отличие от литературных квестов, которые проводят во многих литературных сообществах, у меня уже были прописаны все варианты. Получилось четыре финала и ещё две промежуточных части, то есть, это достаточно объёмный текст. И мои читатели, подписчики выбирали, как будут развиваться события. Получилось интересно, потому что я постаралась сделать каждый финал непохожим на другой. У меня был такой подъём, я смогла работать по графику, и, несмотря на такой объём, уложилась в короткий срок. И история в зависимости от того, какой финал читать, понравится и любителям сентиментальных историй, и тем, кто любит что-то пожёстче. Я постаралась учесть широкий спектр вкусов.
В эпоху развития интернета, соцсетей можно уйти в электронный формат. Так ли важно писателю, чтобы его публиковали в печатном виде?
— Я думаю, это зависит от человека. Лично для меня предпочтительней интернет. Не все знают, где продаются литературные журналы и не везде они есть. Тиражи сейчас, к сожалению, очень маленькие даже у очень известных писателей. А интернет доступен всем, и появляется возможность взаимодействия. Для читателя, который встретил своего писателя, это очень важно. Бумажная публикация — это, конечно, приятно, это признание тебя серьёзным сообществом или издательством. Но есть много сетевых авторов, которые известны не публикуясь, или которые сначала много лет публиковались в сети, а потом их заметили издательства. У меня есть одна публикация (в сборнике), мне было приятно.
То есть, и в том, и в другом варианте есть свои плюсы и минусы.
— Оба варианта могут монетизироваться, кому интересно не только творчество. И, может быть, социальные сети будут давать большие возможности, больший размах. Для той категории людей, которые могут читать только на бумаге, своя публикация в живой книге будет более важной. Для меня интернет более предпочтительное и знакомое пространство.
Ваш идеал среди писателей?
— Меня восхищает Джоан Роулинг, которая в непростых жизненных условиях написала "Гарри Поттера", когда она писала первый роман даже не дома, а приходя в кафе с машинкой. Недавно в литобъединении мы изучали дневники Льва Толстого. И при всей моей нелюбви к этому автору хочу отметить, он над собой очень много работал. Он был очень требовательным к себе. Это важно. Ещё Агата Кристи, которая писала до последних дней. Это мои любимые детективы. Я восхищаюсь людьми, которые не бросают это дело, которые доводят до конца объёмные тексты, и на качестве это никак не сказывается.
Анна, что вы читаете сами?
— Любимый жанр у меня — детектив. Но я прекрасно понимаю, что не потяну его как писатель. Это сложные логические изыскания. Я не представляю, как это возможно для меня. Иногда я читаю психологические триллеры, реалистическую прозу. Не могу сказать, что читаю много современной литературы. Я историк по образованию, поэтому читаю исторические научные публикации, мне это по-прежнему интересно. Причём есть некоторые монографии, которые читаешь и забываешь о том, что это научный труд, и погружаешься в эту книгу. Пытаюсь читать европейских философов, это трудно, но надо, чтобы менять фокус восприятия. В принципе, я бы не сказала, что ограничиваюсь жанрами, но не люблю любовные романы, мне это не очень интересно, не люблю ужасы. Будучи подростком, очень любила приключенческую литературу. Сейчас собираюсь перечитать Жюля Верна, "12 стульев", у меня большой список чтения, но он медленно продвигается.
Например, сейчас читаю "Ветер в ивах". Когда читала её лет в пять, повесть показалась мне странной. Сейчас я понимаю, что это вообще не книжка для детей, если это и сказка, то для взрослых, там такие суровые социальные реалии, меня ещё и пугали психоделичные картинки в ней. Но тем не менее я её запомнила.
Ваше историческое образование помогает писать?
— Сказывается то, что я очень дотошно отношусь к фактам. Когда пишу сама, и когда вычитываю других авторов, я слежу за соответствием исторической действительности. Конечно, каждую пуговицу описывать не стоит, но моменты, которые можно исправить, нужно исправить. Я начинала писать сказку, достаточно вольную трактовку известных сюжетов, залезла в исторические дебри. Сейчас этот проект заморожен. Но писать исторические романы я бы не хотела, к этому нужно тщательно подготовиться, а с моим перфекционизмом это затянулось бы до бесконечности.
Фото: Илья Петров и из личного архива Анны Танатос