«Нельзя приказать»: директор Вахтанговского театра Кирилл Крок о людях без кожи и магии, которая иногда не случается
Попкорн в зале, скандалы в фойе, или пиршество человеческого бытия на сцене? Чем хорош омский зритель, как работать с людьми "без кожи" и о чём мечтает директор театра, у которого, кажется, всё есть? Читайте в нашем интервью!
Для Кирилла Крока театр не управляемая структура, а живое, уязвимое существо. Театр нельзя строить по шаблону, им нельзя командовать — его можно только беречь, слышать и любить. Вахтанговский театр раз в два года приезжает в Омск не с дежурным визитом вежливости, а собственной потребностью поговорить по душам со своим зрителем. В 2025-ом труппа привезла шесть спектаклей.
С Кириллом Кроком мы говорили о репертуаре, истории и атмосфере, в которой рождается театр. О людях "без кожи". О зрителях, которые не шуршат пакетами с попкорном, а вслушиваются. А ещё про мечту, которая остаётся неизменной, несмотря ни на статус, ни на успех.
— Кирилл Игоревич, расскажите, чем объединена программа гастролей в этом году?
— Первое — мы хотели показать спектакли, которые театр Вахтангова ещё не привозил в Омск. Второе — представить последние премьеры, которые случились у нас за эти два с половиной года. Это две главные идеи, которые легли в основу формирования афиши.
— Есть ли общая мысль, концептуально объединяющая все спектакли, которые вы привезли?
— Знаете, как раз в этом я и вижу прелесть: все постановки очень разные. Разная эстетика, режиссёры, артисты. Приятно то, что в этих спектаклях заняты все актёрские поколения нашего театра, в том числе совсем молодые актёры, которые были приняты в труппу в том году.
— В этот раз в репертуаре гастролей спектакли по произведениям Шекспира, Пушкина, Чехова, Тургенева, Кановича. Есть ли автор, чьи тексты особенно близки и дороги вашему театру?
— Знаете, дело ведь не в тексте. Главное — это существование на сцене и то, о чём играют артисты. Наш принцип — рассказывать истории о человеке и для человека. Человеческая жизнь, её философия, её боль и сила — вот что нас интересует. Ничего более интересного в мире ещё не придумали. И когда мы помещаем условного человека в чёрное пространство сценической коробки, вот тогда и возникает настоящая магия театра.
— А на ваш взгляд слова Вахтангова "Нет праздника — нет спектакля" когда-нибудь потеряют актуальность?
— Никогда. Во всех спектаклях, которые мы играем, в том числе и в тех, которые мы привезли, — есть этот праздник, пиршество человеческого бытия, человеческой жизни. Они не вводят в депрессию, а обращают зрителя к поиску смысла, к самому себе. И в них мы говорим о силе человеческого духа, а не о низменностях, которые порой присущи нашей повседневности.
— С каким настроением вы возвращаетесь в Омск с гастролями? Что даёт и вам, и нашим зрителям этот многолетний контакт?
— Это уже не просто гастроли, а часть общей истории. В сентябре 1941 года Вахтанговский театр был эвакуирован в Омск. Директор Омского театра драмы тогда настояла: пусть остаются. Благодаря этому театр сохранился. Здесь работали выдающиеся режиссёры, родились спектакли, впоследствии ставшие частью московского репертуара. Эта связь сохранилась — ментально, глубинно. Последней, кто помнила тот период, была заслуженная артистка РФ Галина Львовна Коновалова. Но и с уходом наших мэтров сцены эта история не прерывается, она живёт. Мы помним и отдаём дань уважения, это важно. У нас подписан договор: каждые два года мы приезжаем к вам, а вы — к нам. Это не просто формальность, а живой человеческий обмен. Люди знают: "Вахтанговцы приедут". И не нужно лететь в Москву, искать билеты — мы обязательно будем здесь.
— Отличается ли омский зритель от публики в других гастрольных городах? Что особенно замечаете, когда приезжаете в Омск?
— Омск — по-настоящему театральный город. Надеюсь, в этом есть и наш маленький вклад. Мы много ездим по стране, и, к сожалению, нередко вижу: где-то театр просто разрушают. Люди приходят на спектакль с попкорном, разговаривают в зале, звонят по телефону. А если капельдинер не пускает за опоздание — устраивают скандал в фойе: "Я вам деньги заплатил, вы обязаны меня пустить!". Вот это потребительское отношение к театру — меня оно так выводит из себя. От него бывает по-настоящему больно, и иногда хочется кричать от беспомощности: ну как же так? До чего мы дошли?
А в Омске совсем иначе. Здесь сохраняется культура зрительского восприятия, зрительское достоинство. Театр здесь не просто показывает спектакли — он воспитывает зрителя, объясняет, как себя вести. Люди, приходя в зал, знают, зачем они здесь оказались. Это очень трудная работа — прививать вкус, культуру. В Омске она делается. И это чувствуется.
— Что сейчас особенно важно для вас как для руководителя театра? Что по-настоящему заряжает, а что, наоборот, отнимает силы?
— Сейчас хочется только закончить со всякими нелепостями и несправедливостями. Хочется работать, заниматься театром, развивать его, ездить на гастроли, хранить историю, обустраивать театр и ухаживать за ним. Я говорю в глобальном смысле.
— В одном из интервью вы отмечали, что театр начинает по-настоящему развиваться, когда за ним стоит сильная художественная личность. Как создать ту самую атмосферу, где режиссёру и всей творческой команде хочется работать, рисковать и пробовать новое?
— Нужно понимать природу творца — это главное. Понимать, как можно и нужно разговаривать с режиссёром, с артистом. В театре ничего нельзя приказать. Здесь можно только убедить, попросить, договориться. В этом и заключается задача управленца, особенно директора театра: помогать, слышать, быть рядом. Иногда я приезжаю в какой-то театр и слышу от директора: "Да у нас худрук такой-сякой". Или наоборот, от главного режиссёра — жалобы на директора. И я сразу понимаю: в этом театре ничего никогда не случится. Потому что люди, которые должны идти вместе, быть плечом к плечу, поддерживать друг друга на благо общей цели — враждуют и видят только самих себя. А когда между людьми нет доверия и опоры — такой союз обречён.
Конечно, конфликты у всех бывают — творческая среда, эмоции, разногласия. Но я стараюсь их гасить, примирять людей, разводить в разные стороны, если нужно. Потому что творческие люди — это люди "без кожи". Они ранимы, уязвимы, пропускают всё через себя. Их нельзя ломать. Их нужно беречь, понимать и слышать. Только в такой атмосфере может родиться настоящий театр. Где рискуют, ищут, ошибаются и находят.
— Кирилл Игоревич, при такой репутации и славе Вахтанговского театра кажется, что мечтать как управленцу вам уже и не о чем. А всё-таки — о чём мечтаете вы сегодня?
— Мечта у меня всегда одна. Каждый раз, когда мы начинаем работу над новым спектаклем, я говорю только одно: Господи, пусть у них всё получится. Чтобы спектакль состоялся, чтобы его полюбили зрители — в первую очередь. Во вторую — чтобы артисты его полюбили. Чтобы он жил долго. И чтобы у него была счастливая судьба. Вот об этом я всегда мечтаю.
На пресс-конференции перед началом гастролей Кирилл Крок рассказал, какие спектакли он не любит, у каких театров не хочет "забирать хлеб", а также о том, что делать, если классика "выходит на сцену" в кроссовках и с микрофонами.
Фото: Илья Петров, Александр Кудрявцев