Собирать жизнь, как спелые фрукты, и уметь быть разведчиком. Разговор о кинорежиссуре с Александром Бруньковским
Сегодня о кино беседуем с режиссёром, художником и сценаристом Александром Бруньковским. Он окончил Одесское художественное училище имени Грекова и ВГИК, работал художником в театрах Москвы, в том числе во МХАТе, был одним из первых работников телеканала "Культура", а также ведущим исторической программы "Искатели" на "Первом канале".
Кинематографическая деятельность Александра Бруньковского связана с художественными и документальными фильмами, а в 2023 году он представил свою первую мультипликационную работу "Расцветшая зима" (16+). В её основе новелла итальянского сценариста и поэта Тонино Гуэрры, который сыграл особую роль в жизни и творчестве режиссёра.
На Международном кинофестивале "Свидание с Россией. Сибирский характер" имени Михаила Ульянова (12+), который прошёл в Омске с 10 по 15 марта 2025 года, Александр Бруньковский был председателем жюри конкурса анимационных фильмов, а также провёл творческую встречу со студентами факультета искусств ОмГУ.
О том, почему в кино лучше намекнуть, чем сказать прямо, что такое роман изображений, какова миссия режиссёра и что роднит его с разведчиком, о дружбе с мэтрами мирового кино и той мерцающей путеводной нити, которая всё это связывает воедино, кинематографист рассказал нам в интервью.
— Александр Григорьевич, как вы попали в кино?
— В кино я попал совершенно неожиданно — зашёл в киноклуб. Тогда мне было лет 14-15, я был студентом художественного училища, занимался изобразительным искусством, рисовал, любил художников, ходил в музеи, но не воспринимал кино как искусство. И именно киноклубный показ помог мне "рассмотреть", что кино — это искусство. Потрясение было, когда я первый раз увидел, например, Андрея Тарковского и Марлена Хуциева (режиссёр фильмов "Весна на Заречной улице" (12+), "Июльский дождь" (0+) и др., — прим. ред.), который потом, спустя много-много лет, стал моим мастером во ВГИКе.
В киноклубе руководитель рассказывал, что есть множество прекрасных режиссёров, но есть режиссёры-волшебники, и это Федерико Феллини и Микеланджело Антониони. Он не смог показать нам тогда их фильмы. Но произошло следующее: когда закончился наш разговор, я вышел из клуба и как-то интуитивно сразу же зашёл в книжный магазин. И там я очень наивно спросил: "Скажите, а у вас есть какая-нибудь книга о Феллини или Антониони?" Но они как-то замялись, и вдруг одна женщина сказала: "Посмотрите, там в углу есть книжечка, по-моему, там написано Антониони". Я пошёл туда и действительно увидел, как мне с обложки мягкой маленькой книжки улыбался тот самый знаменитый кинорежиссёр. А книжка была на венгерском языке. И, конечно же, я не мог прочесть ни единого слова. Но я её, безусловно, купил, потому что в ней было огромное количество кадров из его фильмов. И каждый из этих кадров был, по сути дела, произведением искусства. И я, глядя на один кадр, допридумывал фильм, каким он мог бы быть. Это произошло естественно и органично, потому что я не мог посмотреть эти фильмы. Этом был интересный эксперимент, своего рода метод обучения. И он привёл меня в дальнейшем во ВГИК, а что самое интересное и волшебное — к Микеланджело Антониони.
Спустя много лет я с ним познакомился на кинофестивале в Венеции благодаря моему старшему другу и учителю Тонино Гуэрра (один из самых знаменитых сценаристов мира, автор и соавтор сценариев около сотни фильмов, в том числе Федерико Феллини, Микеланджело Антониони и Андрея Тарковского, — прим. ред.). И я рассказал эту историю Антониони, как вот такой мальчик-студент увидел книгу — и вот я здесь, что называется. Бывают такие необыкновенные сказочные истории.
— Вы работаете в разных направлениях: документальное кино, художественное, мультипликация. По вашему опыту, что требует больших трудозатрат? Над чем работать тяжелее?
— Для меня генерально нет разницы, как это ни странно. Генерально, повторяю. Потому что кинематограф — это последовательность образов. В документальном кино могут быть совершенно невероятные открытия, которые даёт нам жизнь. Вы должны их увидеть, успеть запечатлеть на экране. И тогда документальное кино может тоже приобрести художественные качества. Нужно уметь хватать этот момент жизни — невероятный, неповторимый. Это самое важное. Кстати, мой учитель Марлен Хуциев знаменит тем, что в его методике преподавания, в его фильмах игровое сочеталось с документальным. Например, он пускал Вертинскую просто в жизнь (речь о Марианне Вертинской в фильме "Нам двадцать лет" (12+), — прим. ред.), то есть она шла среди реальных людей, а не среди массовки. И всё это он сочетал в одном фильме, потом умел всё это смонтировать так, что не было, что называется, зазоров. А это уже собственно искусство и мастерство режиссёра.
Поэтому, когда вы говорите, что тяжелее и сложнее — и так, и так, потому что разные подходы, разные методы. В документальном кино ты должен стараться быть как бы незаметным и невероятно включённым во всё, что происходит вокруг. В игровом — абсолютно всё срежиссировать. Мне близок и метод моего мастера, когда что-то немножко взято из жизни и собрано в одну композицию. А если говорить о рисованном фильме, о мультипликации, здесь принципиально другой метод, потому что у тебя только белый экран, белый лист. Всё, что ты нарисуешь, вот то и будет.
Но повторяю, генерально это всё соединение, столкновение, подхват образных систем. Это как танец, потому что очень важна в кинематографе пластика: как у вас двигается актёр в кадре, как он переходит из одного кадра в другой, как двигается в этот момент камера и т. д. Здесь сочетание множества всего разного. Я просто переключаюсь из одного режима съёмки в другой.
— Какое кино вам интересно снимать сейчас? Какому методу отдаёте предпочтение?
— Мне безусловно интересно кино, которое сочетает живопись и кинематограф. Мой фильм "Расцветшая зима" как раз и есть такое сочетание. Иногда корреспонденты или даже друзья, коллеги спрашивают: "Ты же вроде документалист? А, нет, у тебя же игровые фильмы. Потом вдруг ещё и мультипликация. Это что ж такое?" "А это мой собственный жанр" — подумал я. Он называется "роман изображений". Всё, что я делаю: мои книги, мои фильмы, картины — всё это и есть роман изображений. Роман — это любовь. Роман — это взаимоотношение. Это большое, многофигурное, многовременное повествование. Я подумал, что мои изображения любят друг друга, они как бы соединены чем-то, и когда они соединяются, они показывают истории. Я настаиваю на слове "показывают", потому что сейчас очень модно слово "сторителлинг", то есть рассказ истории. Но я всё-таки настаиваю на том, что кино — изобразительное искусство, и важно показывать историю.
Я веду "Media-клуб "Чехов", куда приглашаю людей, которые занимаются искусством на стыке разных жанров или разных видов искусства. К примеру, у меня на встрече был Александр Адабашьян. Это и художник, и актёр, и режиссёр, и вот всё это в одном человеке соединяется — такие люди мне всегда интересны. Я хотел бы этим заниматься и находить в этом смысле единомышленников и учеников.
— "Расцветшая зима" — ваш дебют в качестве мультипликатора. Работа над ним началась в 2013 году, а зритель увидел его в 2023-м. В основе — новелла Тонино Гуэрры. Расскажите, как создавался этот фильм?
— Работа шла даже больше 10 лет. Первый разговор наш с Тонино был в Италии в 2006 году. Мы рассказывали друг другу каждый о своей жизни. И он вдруг сказал: "Знаешь, у меня есть новелла "Расцветшая зима". Посмотри, может быть, тебе будет интересно, и ты снимешь её". Я почитал, действительно, мне показалось это невероятно интересным. И я стал думать о том, как это можно решить. Мы начали писать с ним вариант сценария полнометражного фильма, потому что изначально это всего лишь маленькая новелла на двух страничках.
Тут есть ещё одна волшебная история. Она заключается в том, что Тонино эту новеллу полвека назад предлагал снять Микеланджело Антониони. Кстати, он тоже рисовал, у него были прекрасные монотипии и акварели. И Антониони уже собирался снимать, а это было, если я не ошибаюсь, где-то в начале 70-х. Я точно знаю, что должна была сниматься в главной роли Моника Витти (итальянская актриса, известная по ролям в фильмах (16+) Антониони "Ночь", "Затмение", "Приключение", "Красная пустыня", — прим. ред.). Большой проект, но в силу целого ряда обстоятельств они тогда не смогли найти возможность его реализовать. И у меня были сложности. История требовала достаточно немалого ресурса, чтобы снять её так, как я задумал. Я уже говорил с ведущими, очень интересными европейскими актёрами, но найти средства, которые мне были нужны, оказалось очень трудно. Подходило уже столетие Тонино, ему было 92 года, он ушёл от нас, и я понял, что не могу не снять это.
Кадр из фильма "Расцветшая зима"
И тогда и подумал: ну раз главный герой — художник, я нарисую "Расцветшую зиму". Я как-то вдруг поверил [в эту идею]. Тем более, что у меня уже были эскизы — хоть я готовился снимать её как игровое кино. И я просто переписал сценарий и, можно сказать, вернулся к первоисточнику. Это был уже маленький, короткометражный сценарий (длительность мультипликации — 20 минут, — прим. ред). Собрал компанию единомышленников и моего продюсера Анну Чернакову. Художник-композер (отвечает за финальную обработку проекта, — прим. ред.) Елизавета Бабаева мне очень помогала, в том числе найти особую технику изображения, о которой меня все спрашивают на всевозможных встречах. Это сложная многослойная техника, где настоящая акварель на бумаге, причём на разных бумагах, сочетается с электронными сэмплами и работой электронной кистью. Всё это сочетается во многих слоях.
— Получается, вы лично всё рисовали?
— Да, конечно, всё нарисовано мной. А Елизавета Бабаева как раз соединяла все эти вещи, анимировала их, какие-то фазы я рисовал, какие-то фазы или дорисовки делала она. И всё это — как сочетать разные-разные краски, складывать их, складывать, мять-мять-мять, и так из многослойности получалось это изображение. Кроме всего прочего, если внимательно смотреть, у меня изображение всё время мерцает, как перламутр. Потому что когда-то Тонино меня спросил, есть ли у меня любимое слово. Я как-то и не думал об этом. Он говорит: "А у меня есть — la madreperla", — это значит "перламутр". И перламутровые ракушки… для меня они всегда притягательны, потому что это теплое и холодное, это сочетание дополнительных и контрастных цветов, меня это очень привлекает. (А я вам хочу сказать, что мы находимся в городе, где жил Врубель, который к перламутру тоже был очень неравнодушен.) Одним словом, это перламутровое сияние тоже являлось некоторой подсказкой от Тонино, от первоисточника. И то, что мне посчастливилось с ним работать и дружить, это, конечно же, подарок судьбы.
Кадры из фильма "Расцветшая зима". Фото увеличиваются по клику
— А как художник вы продолжаете свою деятельность вне кинопроизводства?
— У меня проходят художественные выставки. Например, прошлым летом была большая выставка "Расцветшая зима. Тонино Гуэрра и моя итальянская улица", где были мои холсты и акварели. Но всё-таки там были тоже экраны. Это, конечно, другое проживание, другое мироощущение, но мне это интересно. Оно сливается в единую композицию и интересно моим зрителям, судя по вопросам, которые мне часто задают после просмотра или на выставке. Я вижу какой-то искренний интерес в глазах. А это, собственно, самое главное. Потому что, если я какого-нибудь человека вдохновлю на то, что он сам что-то нарисует или снимет. А если он не художник и не режиссёр, а просто в свою жизнь вдохнёт нечто новое по ощущениям, он станет как бы чуть-чуть больше художником — художником своей жизни. Для меня это, собственно говоря, радость, и можно сказать, что время потрачено не зря.
Потому что когда человек приходит в кинотеатр или в картинную галерею, он видит там другие прекрасные проживания жизни, а это опыт жизни. И вот этот опыт соединяет со своим опытом, и таким образом он как бы растёт в своей жизни, а не живёт в сером поле. Он получает опыт как некий прекрасный куст. У Тонино есть замечательная фраза. Он говорит, что надо жизнь собирать, как спелые фрукты с деревьев, — такое поэтическое отношение к жизни. Главное — то, что мы делаем, конечно же, должно вдохновлять людей.
Акварели Александра Бруньковского "Переулок моего детства" и "Ветер". Фото увеличиваются по клику
— Значит, вы снимаете в первую очередь для зрителя?
— Это известный вопрос, очень сложный, когда режиссёров, художников и прочих [деятелей искусства] спрашивают, а вы для себя кино снимаете или не для себя? Это всегда спорный, сложный ответ. Потому что, с одной стороны, ты должен это делать для себя, искренне — интересно тебе должно быть. А самое главное — найти своих. Ведь в нашей жизни всё так происходит, даже если вы просто встретились случайно на улице, вы сразу чувствуете, это ваш человек, вам интересно с ним говорить или неинтересно. Вам интересно быть рядом с ним, быть частью его жизни или неинтересно. Это тоже ваше кино, даже если вы не режиссёр. Всё равно в известной степени вы являетесь режиссёром своей жизни. Кого-то вы впускаете в свой фильм, кого-то нет, кто-то в эпизоде вашего фильма, а кто-то в главной роли, а потом происходит расставание, а может быть, и не происходит. Это вот то самое невероятное и малопостижимое, чем все режиссёры занимаются, — это ощущение тонких-тонких слоёв жизни.
— Тогда в чём секрет хорошего фильма?
— Кинематограф является, потоком, порядком образов. Это особая последовательность кадров, которые имеют магическую силу, если человек умеет подключиться к ней и управлять ею, что и необходимо для режиссёра. Это, можно сказать, его обязанность. Вся штука заключается в том, что режиссёр должен делать намёки. Старые мастера кинематографа говорили о том, что лучшее кино — это немое кино, кино без слов. В нём режиссёр даёт определённые намёки.
В сериале всё разжёвывается и рассказывается, потому что понятно, что сериалы, вообще всевозможная, скажем, эфирная продукция рассчитана на невнимательное смотрение. А кинематограф, собственно, кино — это поток образов, которые необходимо внимать каждую секунду, нельзя что-нибудь сморгнуть. Потому что режиссёр не может ставить просто какой-нибудь кадр для заполнения времени. Каждый кадр, каждая деталь в нём имеют значение. И для меня лично очень важно, когда я даю возможность своему зрителю догадываться, о чём идёт речь, что вообще происходит. Потому что так происходит и в жизни.
— Как именно?
— Вот посудите сами, вы в компании, на вечеринке или ещё где-нибудь, или вы едете в автобусе, в трамвае, неважно где, — вы по взгляду этого человека на этого человека догадываетесь, что происходит между ними. Может быть, они находятся в какой-то конфронтации. А эта девушка смотрит каким-то особым образом на этого парня, и вы догадываетесь, что, кажется, она к нему неравнодушна. А этот злодей что-то такое откуда-то утянул, или наоборот, что-то куда-то положил. Но вам ничего не сказано [словами]. Действие говорит об этом! Вы просто наблюдаете и включаетесь в действие, становясь соучастником, вы догадываетесь, проникаете в глубину происходящего. Вот это и есть настоящий кинематограф. Нельзя всё рассказывать и разжёвывать.
Поэтому важно, чтобы режиссёр с первых курсов обучения уже привыкал рассказывать историю с помощью образов. Не зря знаменитый исследователь кино 20 века Зигфрид Кракауэр говорил, что кино — это реабилитация реальности, это очень внимательное отношение к тому, что является вроде бы поверхностным миром. Вроде бы камера снимает поверхность всего — мы же не проникаем внутрь человека или предметов — но на самом деле считывает она глубины: что происходит с человеком или, может быть, с пейзажем. Это не просто деревья и горы и т. д. Если создать драматургию, то мы начнём догадываться, что в этом пейзаже кроется какой-нибудь волшебник или, может быть, дракон. Мой учитель Марлен Хуциев шутил, говоря, что мы, окончив ВГИК, можем работать режиссёрами, а можем — разведчиками. Почему? Потому что это внимательнейшее отношение к действию человека.
— Как вы считаете, в чём заключается основная задача, миссия режиссёра?
— Важно как-то поймать ту путеводную нить, которую тебе даёт судьба. Она мерцающая, она может быть совершенно призрачной. И каждый художник, каждый режиссёр должен увидеть эту свою путеводную нить, дорогу, на которой он реализуется и сможет сделать что-то, что вдохновит других.
— Вы приехали в Омске по случаю фестиваля "Свидание с Россией. Сибирский характер". Зачем вообще принимать участие в кинофестивалях?
— Давайте определимся, принимать участие в фестивале в какой роли. В данном случае я являюсь председателем жюри анимационного конкурса. И здесь у меня миссия очень сложная, потому что огромное количество фильмов, а наград у нас совсем немного. Но нам нужно выбрать, это очень непростая задача.
Когда я сам участвую в конкурсе какого-нибудь фестиваля, то, во-первых, я, безусловно, смотрю на то, что делают мои коллеги. Я проникаю в другие расширения, миры, потому что каждый режиссёр сидит у себя в студии или в мастерской, что-то делает, но интересно, что происходит вокруг, что делают другие. Во-вторых, это возможность показать свой фильм для более-менее заинтересованной аудитории, когда фильм смотрится не просто как сюжет — этот любит этого, этот не любит того, всё, пошли, забыли — а как произведение, неважно, документальное, игровое и т. д. И каждая фестивальная площадка — это как раз то место, где можно увидеть, узнать, чем дышат твои коллеги и вообще что происходит в мире [кино]. Поэтому это очень хорошее обогащение друг друга эмоциями и информацией.
Кроме всего прочего, мы с вами понимаем, что для каждого кинематографиста, особенно молодого, важно показать свою картину. Если ты получаешь приз, то это, безусловно, некоторый ключик к тому, чтобы двигаться дальше. Потому что, как говорят деловые люди, это строчка в резюме. Если у человека есть приз, это что-то значит, но это ни в коем случае не для почивания на лаврах — это то, что ты можешь представить своему будущему продюсеру. Чтобы новые замыслы воплотились, необходимо, кроме того что представить твою прекрасную новую идею, подкрепить её ещё строчкой вот этих наград и участий в фестивалях. И надо не забывать: то, что фильм прошёл отбор, довольно большой отбор, и попал в конкурс фестиваля, — это уже своего рода награда, это уже номинация. Ну а если это будет ещё и приз, то это поможет подойти к следующей работе, если режиссёр будет активен.
Фото: скриншоты проекта "ПРО КИНО" телеканала "Продвижение", а также предоставлены героем публикации